Kilt is called kilt, because a lot of people got killed, when they called it a skirt
Я этих людей люблю. Очень-очень. Сильно-сильно. И я ни-ку-да от них не хочу. Вы мне все уже такие родные, шо сил нет. Но по нашим всё равно аццки скучаю, куда деваться. Разорваться, чтоли? Хотя, концентрация Ремов на квадратный метр тогда однозначно зашкалит)Так и наступил новый день...
@музыка:
У меня тут люди поют. Обалденно поют, я вам скажу)
Kilt is called kilt, because a lot of people got killed, when they called it a skirt
Я и не подозревал, что так бывает. Не знал. Не чувствовал раньше. Ты знаешь, о чём я. Ты знаешь обо мне всё. Спасибо за это. И спокойной ночи, сладких снов, моя душа... Наверное, теперь ты мой боггарт. Потому, что я боюсь себя. И потому, что очень боюсь уехать и не вернуться. Я псих. Умалишённый. Больше всего в жизни теперь я боюсь того момента, когда мы окажемся так далеко друг от друга. Как... КАК мне жить без половины своего сердца? Хотя, знаю. У нас с тобой есть луна. Одна луна на двоих. Ты ведь можешь смотреть на неё? А у меня есть флакончик твоего зелья. Я сохраню его, вопреки всем канонам, увезу и выпью в следующее полнолуние. И мы с тобой сможем взглянуть на луну, и будем знать, что мы рядом. Совсем рядом. Что такое эти сколько-то там километров, эта нарисованная кем-то граница, если у нас Луна. Теперь, лично для меня, одна луна на двоих. Спасибо за всё то тепло, что ты мне подарил. Спасибо. Спасибо. Спасибо, частичка моей изрезанной души. Я восторгаюсь тобой. И не устану делать это никогда...
Kilt is called kilt, because a lot of people got killed, when they called it a skirt
Иногда я удивляюсь, НАСКОЛЬКО какие-то спонтанные решения в моей жизни вернее, чем продуманные и отрепетированные. Строить планы и готовиться к чему-то я могу бесконечно, но эффект этих подготовок едва прослеживается. А вот "бросить всё и махнуть в Урюпинск" получается просто прекрасно, и впечатлений всегда куча. В этот раз это был вовсе не Урюпинск, а Киев, и решение это было принято минут за пять. Мародёрка. Это же мечта. Старая и сильная мечта, и невыполнимая, как мне казалось. Ан нет. Выполнимая. И мы всё-таки поехали, и вот, чем это кончилось, ибо с чего началось, вы уже знаете.
Глазами крыски.На самом деле, сначала мне было очень сложно. Когда мы только приехали на базу, у меня разбежались глаза. Восторг! Лес с его прекрасным запахом, здоровенная территория нашего Хогвартса, эти деревянные домики, этот шум сосен, качающихся где-то над головой, и куча потрясающих людей. И, не успели мы приехать, сразу же втянулись в подготовку. Таскали матрасы-подушки-одеяла, бегали между домиков, антуражили гостиные-кабинеты-комнаты, да антуражили так, что сомнений в том, что это именно те гостиные-кабинеты-комнаты, которыми они должны выглядеть, не оставалось. Почти целый день мы носились, кто-то что-то кричал, кто-то расстраивался, кто-то смеялся. Стук молотка, люди, бегающие с рулонами ткани, мои робкие попытки драпировать стол (и последующее исправление моих косяков усталым и умученным Ремусом), пиление ножиком банок из-под пива с целью сделать пепельницу... Кто-то носил лавочки-столы-качели-воду, кто-то ругался, кто-то продолжал приезжать... Мы знакомились, я судорожно пытался всех запомнить, а на нас тем временем медленно опускался вечер. Потом нам сообщили, что спать мы с Нарциссой, конечно, будем отдельно: она с Люциусом в одном домике, я в гостиной Гриффиндора совсем в другом. Она расстроилась, я обрадовался. Это же так правильно! По факультетам, так по факультетам, даже в неигровую ночь, и это только помогало вролингу. Это, кстати, отдельный разговор. Вролиться я не мог толком до самой сыгровки, несмотря на то, что с Джеймсом познакомился прямо на вокзале, и всячески пытался быть при нём Питером-Питером. А потом, вечером, когда ещё даже не все закончили антуражить комнаты, Мастер, он же Ник, он же профессор Дамблдор(аплодирую стоя, сэр) собрал нас на сыгровку. Тема была достаточно сложной, мне казалось сначала, что невыполнимой. Нам надо было стать детьми, одиннадцатилетними мальчишками-девчонками, впервые едущими в Хогвартс-экспрессе. Я чуть не упал с лавочки. В мои 25 представить себя одиннадцатилетним? Да ну на фиг. Какое-то время над лавочками, на которых мы сидели, повисла гробовая тишина. Потом люди стали шептаться, обсуждать задачу, и вдруг... вдруг мы стали ИГРАТЬ. Лично я познакомился с будущими Мародёрами и сразу влюбился в них. Шумный Сириус, уверенный, что поступит именно в Гриффиндор, самоуверенный Джеймс, не сомневающийся в этом, невероятно милый тихоня Ремус, ошарашенный почему-то тем, что едет в Хогвартс... А помидоры? Ремус любит помидоры и жалеет, что его семья не могла выращивать их из-за постоянных переездов. Но ведь даже покупные помидоры такие вкусные! Но мы все, все вчетвером, поступим в Гриффиндор, будем жить в одной комнате, и выращивать на подоконнике помидоры, красные, как Гриффиндор! И прекрасная Нарцисса, семикурсница, заглянувшая к нам поздороваться с Сириусом и поразившаяся, что домовых эльфов нет ни у семьи Джеймса, ни у семьи Ремуса, ни у моей. Как же так? Ох, Великий Мерлин, как же всё это было по-настоящему! И директор Дамблдор, заглянувший к нам познакомиться и поговорить, мы доказывали ему с пылом истинных будущих Гриффиндорцев, что сможем уговорить Шляпу распределить нас на вожделенный факультет. Его спокойная улыбка, его добрые васильковые глаза. Повторюсь: вы прекрасны, директор. Я влюблён. Потом мы пытались познакомиться с Лили, но Сириус окликнул её "эй ты, рыжая", и она отнеслась к нами холодно. Ещё бы! Ремус говорил ей не обижаться и говорил нам, чтобы мы не обижали её. "Рыжая, как тыква,- провозгласил Сириус,- значит, странная". Я согласился, Джеймс улыбнулся. Ремус снова зашикал на нас, но мы смеялись, как дети. А мы и были детьми. Мальчишками, счастливыми настолько, что перед глазами лично у меня стояла пелена. Я еду в Хогвартс! Я-волшебник! А впереди семь счастливых лет вместе с этими людьми, которые уже так дороги, что просто невозможно... А потом вдруг всё кончилось. И снова гробовая тишина. Как кончилось? А как же приезд, переправа через озеро, распределение, пир? Конечно, мой персонаж не знал о том, что его ждёт по приезду, но я-то знал! Но кончилось. И мы разбрелись кто куда, и снова что-то антуражили. А потом сидели в кабинете ЗОТИ, во владениях нашего и.о декана, профессора Джека Макени, где Лили (Лили такая Лили) шила Гриффиндорцам галстуки (кстати, галстуки прекрасны, надо было набраться наглости и попросить один на память), Слагхорн( простите, мне так привычней), Макени и Джеймс пили коньяк, а я потягивал пиво. Спасибо за гостеприимство, профессор Макени! Потом пришли Ремус и Ник, устроились ужинать. И мы пили чай, и я смотрел в эти усталые, уже такие родные лица, и чувствовал себя дома. Да, время неигровое, но я дома. Дома, я приехал в Хогвартс. Второй раз за недолгое время. Кстати, разница между играми была просто титанической. На "Загадках Хогвартса я был усталым, больным, вечно находящимся в напряжении персонажем, беспокоящимся за Гарри, за Сириуса, за студентов, которым угрожала опасность. Я был слаб и болен перед полнолунием, я боялся такой упорной студентки с Хаффлпаффа, почему-то пытавшейся соблазнить меня... я прятался и часто сидел один в задумчивости. А здесь я был мальчишкой-семикурсником, отчаянно надеящимся, что, если завалю экзамены, меня оставят в Хогвартсе ещё на год. Я прожил жизнь, жизнь совершенно другого человека, и впервые за долгое время выдохнул. Ещё ведь есть целый день, и он впереди. Это мой день, мой последний день в лучшем месте на свете... тогда я ещё не знал, что это просто мой последний день... но об этом позже. Потом мы сидели с Сириусом и Аннэт Мальсибер, они угощали меня невероятно вкусным сидром, Аннэт волновалась, ведь это её первая игра, расспрашивала, а я рассказывал, как плакал навзрыд после полнолуния на "Загадках", как не мог выролиться несколько дней, как попал к ним. И они слушали, а сосны качались над головами, и на небе светила таинственно почти полная луна. А потом мы пошли спать. Мы спали с Сириусом прямо в гостиной, он на кровати,, а я на импровизированном диване, и лунный свет просачивался в окна, а я лежал и гадал, что же принесёт мне завтра... Завтра наступило быстро. Я проснулся от жужжания здоровенной мухи, влетевшей в комнату. Сириус уже лежал, просыпаясь, а потом встал и вышел, пробурчав что-то вроде "эй, Питер, вставай". Я ещё немного повалялся, потом встал, застелил диван, и пополз переодеваться в домик к Нарциссе. В Большом зале мне встретились Ник, Ремус и кто-то ещё, пьющие чай. Я пожелал им приятного аппетита, Ник сказал, что я закаваил Мастера своей пижамкой. Я снова почувствовал себя счастливым. Прекрасное утро, утро моей мечты. Нарцисса ещё спала, , заходя в комнату, я наткнулся на выходящего Люциуса. Сначала я боялся его, накануне мы почти не общались, и мне почему-то казалось, что я ему не нравлюсь. Малфой такой Малфой... Разбудил Нарси, переоделся из пижамы, пошёл куда-то. Ходил, общался с людьми. Все потихоньку выходили из домиков, антуражились. Я переодел Нарциссу, сделал ей причёску. Когда она вышла, многие вздохнули. Нарцисса вышла неотразимая, прекрасная и совершенно Нарцисса. Она сделала причёску мне, выпрямила волосы, чтобы я не был похож на одуванчик, я оделся в жмаканную рубашку, завязал галстук, натянул мантию. И очень скоро началась Игра... Я не помню начала. Я помню, что вот-вот должен был начаться экзамен по зельям, и все суетились, готовились, боялись и волновались. Мы бегали с Мародёрами, разводили огонь, ибо профессору Слагхорну он был нужен для сдачи студентами практики, потом профессор Дамблдор поручил нам с Джеймсом следить за мангалом. Джеймс рубил дрова, я носил дрова, студенты по парам уходили в кабинет зельеварения сдавать теорию. Профессор Слагхорн приготовил подарок, чистый билет. Кто его вытянет, получит оценку "превосходно". Билет достался Френку Лонгботтому, с которым мы периодически бегали "похулиганить", ведь курение в школе запрещено. Уходили дементор знает куда, курили за домиком подальше от Большого зала, возвращались с дровами. Для отвлечения внимания, само собой. Ремус возмущался, что мы не учимся, не готовимся к экзамену. А мы всё равно бродили туда-сюда, и вот пришёл наш с Джеймсом черёд. До этого, правда, Джеймс пропал куда-то, его искал даже Дамблдор, и из-за этого с Гриффиндора сняли десять баллов. А когда он вернулся, выяснилось, что они с Сириусом и Ремусом уходили взглянуть на Карту Мародёров, потому что в Хогвартсе повился таинственный мальчик в гриффиндорском шарфе. Так вот, Мародёры крайне взволнованно рассказали мне, что на Карте этот мальчик обозначен, как.... Альбус Дамблдор! О Мерлин! Да у нас в Хогвартсе два Альбуса Дамблдора! Пошептавшись с друзьями, я снова отбежал с Френком, и, стоило мне вырулить из-за домика, как меня окликнул профессор Макени. "Где тебя носит, Петтигрю? Бегом на экзамен!" И я побежал. Побежал, как мог, ибо натёртые ноги всё ещё болят. Бегу, влетаю в Хогвартс, несусь по коридору и буквально вламываюсь в кабинет зелий. "Простите, профессор Слагхорн, я... дрова собирал!" Профессор улыбается мне, оглядывает с головы до ног: "Спокойно, Петтигрю. Выйдите. Я вас позову". Я выхожу, меня трясёт. Останавливаюсь у мангала, разжигаю притухший костёр. О Мерлин! Какой же я идиот! Подходит Джеймс, Ремус и Сириус варят зелья по практике. Мы с Поттером заходим в кабинет. Джеймс тянется к билетам, берёт тот, "что на него смотрит", и... Это белый билет! Снова! Профессор Слагхорн случайно положил его обратно... О Мерлин... счастливый Поттер выходит из кабинета с оценкой "П", я тяну билет, чувствуя полную безысходность. Итак, тинктуры. Компоненты, их описания. Я честно говорю профессору, что ничего про это не знаю. Он велит сесть, взять пергамент и успокоиться. Я сижу и кручу перо в руках. Я понимаю, что экзамен завален. И тут начинают происходить странные вещи. Землетрясение! В Хогвартсе! Профессор Слагхорн, укоряюще глядя на меня, велит мне идти в гостиную. Я радостно ухожу, к нему в кабинет входит чета Малфоев. Дальше я ничего не знаю. Я бегу в гостиную. "Инъекция", и Полная Дама пропускает меня. Там все наши заняты разговорами о таинственном мальчике. Его видят все! Все, и ученики, и профессора, все, кроме... Дамблдора! И что это? И как? Дальше? Дальше мы сидели безвылазно по гостиным, ибо выходить нам запретили. Мы смотрели всё по Карте, мы гадали, что и как. Потом нам рассказали, что Рейвенкло и Хаффлпафф (заметьте, кто не знает, что весь факультет Хаффлпафф у нас представляла Алиса Фортескью, неподражаемая, прекрасная, настоящая) изначально являются хранителями традиций Хогвартса. "Они хранят, а мы создаём",- прошептал мне на ухо Сириус, и я рассмеялся. Потом к нам в гостиную вошёл этот мальчик. Мы спрашивали его, он говорил на каком-то странном языке, и пытался увести Джеймса и Сириуса. Но дело в том, что до этого к нам заходил Дамблдор и просил, как только мы увидим мальчика, задержать его. Мы задержали. Мы позвали директора. Он пришёл, мы показывали ему мальчика, но он не видел. Мы показали ему Карту Мародёров и... мальчик исчез! А ведь говорил, что у него мало времени! Директор ушёл, а мы не выдержали и, написав профессору Макгонагалл, находящейся в отъезде, письмо, пошли в совятник. Все вместе. Несмотря на запрет выходить из комнаты. А и пофиг. Сил больше нет сидеть. Потом снова всё завернулось. Что-то происходило, а у нас начался экзамен по ЗОТИ. Мы попали в пару с Фрэнком: сдали кое-как, профессор Макени просто пожалел нас. Точнее, меня. Френк всё-таки метил в Аврорат... кстати, о птичках... как здорово мы сидели с Мародёрами на опушке Запретного леса, курили и обсуждали, кем же мы станем в будущем. Джеймс и Сириус авроры, бесспорно. Ремус тоже грезит Авроратом, но не верит, что сможет попасть туда. А его убеждали: сможет. Простите, жопу порвём, но ты станешь аврором. Дамблдор поможет, он всегда знает, что делать. А ты, Питер? Я? Да куда мне в Аврорат? Эхх. Я в Министерство хочу. Буду там работать, как отец. "Вот,- заявил Сириус,- будет у нас свой человек... простите, своя крыса в Министерстве." Смеемся. Я люблю своих друзей. Люблю. Очень люблю. Потом-беготня. Хогвартс рушится, потому что один из его преподователей предатель. А ведь каждый из них тесно связан со школой! Потом я бегу на разведку, крысой, пытаюсь узнать-увидеть-услышать чего-нибудь, замираю под ёлочкой, прислушиваюсь к разговорам вокруг, и тут где-то прямо над моим ухом раздаётся вкрадчивый, тихий и добрый голос директора: "На вашем месте, Питер, я бы вернулся в гостиную". Дамблдор невидим. И с Картой Мародёров. Ох, ёпрст. Я бегу в гостиную, говорю, что толком ничего не узнал. Потом прорицания. Сдавать экзамен мне выпадает с совершенно незнакомым Слизеринцем. Потом неигровая пауза, но это ладно. Нас снова запирают в гостиной (или это уже после экзамена?), мы с Мародёрами уходим пить огневиски на опушку Запретного леса. Экзамен я сдаю вполне неплохо, на "В.О", в этой комнате, полной драпировок и запаха благовоний. Зодиак. Рассказываю немного про астрономию и астрологию, несу фигню, и меня отпускают. И вот теперь всё. Я свободен. Я-выпускник. И ещё. После экзамена по ЗОТИ ко мне подошёл профессор Макени и велел дуть к Слагхорну, ибо с экзаменом я до сих пор не разобрался. Я и поскакал. Слагхорн сидел в Большом зале с Дамблдором. "Вы не сдали практическую часть, Петтигрю,- сказал он ,- вы уверены, что можете? Что сварите зелье, не взорвав лабораторию?" Я стою, краснею (как тот помидор, что красный, как Гриффиндор), ковыряю пол носком ботинка, а пальцем ладонь правой руки. "Что с ним делать, директор?"- спрашивает Слагхорн у Дамблдора. "А давайте, я сварю за него?" сверкнув своими васильковыми глазами, отвечает Дамблдор. "Хм,- задумывается Слагхорн,- думаю, это будет более, чем достойной заменой. Но что же вы сварите? Думаю, давать вам зелье из школьной программы слишком просто". "А вас устроит Веритасерум?"- спокойно интересуется Дамблдор, вставая с места. Слагхорн говорит, что да, более чем, и профессора удаляются в кабинет зелий, а я иду разводить огонь. Потом говорю о случившемся Мародёрам. Они смотрят на меня круглыми глазами. И вот так всё и кончилось. Впереди бал, и ещё дементор знает, что, ведь в Хогвартсе явно что-то происходит. И понеслось. С тех пор я практически просуществовал в облике крысы. Мы узнали, что помощница профессора прорицаний замешана в чём-то странном. Говорят, она нападала на преподавателей, она была в гостиной Слизерина, когда они обсуждали магглорождённых (я в это время сидел под кроватью, не видел и не слышал её, но понимал, что студенты разговаривают с пустым местом. Это потом Мародёры сообщили мне, что там была Тара О'Коннел, ассистент преподователя прорицаний. По Карте узнали). Мы насторожились. Я носился, как сумасшедший, вынюхивая и выглядывая. Я всё время бежал куда-то, я даже забыл, что мне нужно взять рекомендации преподавателей. Вскоре меня занесло на опушку Запретного леса, где невидимая О'Конелл учила кучку Слизеринцев непростительным заклятьям. Со всех ног, точнее, лапок, я побежал к друзьям и всё рассказал. А потом я пролез в учительскую, подслушал разговор там, потом снова куда-то бежал, когда выяснилось, что... что Тара О'Коннел на самом деле... Беллатрикс Лестрейндж! Её увели для допроса в учительскую, и я влез следом. Снова забился под стол и, затаив дыхание, ловил каждое слово. Дамблдор пытался напоить её Веритасерумом, она плевалась им. Потом привели Барти Крауча, он тоже не захотел принять сыворотку. И тогда... тогда директор отпустил Беллатрикс под честное слово! Типа, она останется в Хогвартсе до утра, а потом её препроводят в Аврорат для допроса. Я не поверил ушам! Да, это очень в духе Дамблдора, но ведь мы все в опасности. Ходят же слухи, что Беллатрикс Пожирательница Смерти! В общем, я, конечно же, сообщил Мародёрам. Надо было что-то предпринять. Я снова пробираюсь в учительскую, тырю со стола баночку с веритасерумом. Ребята отливают порцию в маленький пузырёк, я тащу баночку обратно. Банка тяжёлая, а я всего лишь крыса. В результате, кидаю её под стол и шмыгаю в ближайшую щёлку... Чтож, с добычей надо что-то делать. Но мы не знали, что, и нам оставалось только готовиться к балу. Мы все переоделись в парадные костюмы( надеюсь, мою парадную мантию кто-нибудь сфотографировал XD), и пошли на бал. А перед балом я схватил Мародёров, завёл их за флаги факультетов и долго плакался, что НЕ ХОЧУ. Чтобы я, да к НИМ, да ни за что! Я никогда, НИКОГДА не смогу предать друзей. Простите за лом канона, но я правда хочу быть вашей Министерской крысой, а не уходить куда-нибудь. И они сказали, что я чудесный, и что они меня любят. А потом мы пошли получать аттестаты. О, Мерлин, как меня трясло! Когда я шёл через весь Большой зал к Дамблдору. Как я взял аттестат из рук кого-то из преподавателей, не помню уже, кого, как я был счастлив! Как все поздравляли меня... а потом был бал, и я танцевал с ребёнком, ибо пригласить кого-нибудь мой персонаж просто боялся... а потом... потом началось невероятное. Потом всё закрутилось так, шо капец. Немного до этого вышла прекрасная сцена в Хаффлпаффской гостиной, когда мы все, в парадных мантиях-платьях, уже готовые к балу, настроились праздновать выпускной. А тут... тут кто-то начинает к нам ломиться. А дело-то в том, что, чтобы войти в гостиную Хаффлпафф, надо лопнуть шарик с паролем. А шариков много. И вот, кто-то лопает шарик. Алиса и Френк становятся в боевую стойку перед дверью. И тут всё затихает. Здесь же я спрашиваю у Джеймса: "Может, мне пойти и узнать, что происходит?" И тут Ремус говорит "стоп", и просит всех принести клятву, что никто и никогда не скажет никому, что я сейчас сделаю. И все всё-таки клянутся, даже профессор Арлин МакКелли, присутствующая при этом, и я мгновенно перекидываюсь в крысу, и, ускользая в щёлку, слышу вслед "Питер анимаг?"... но я бегу дальше и слепо подслушиваю все возможные разговоры. Во мне кипит коктейль вролинга и адреналина. Я должен. Я обязан. Я бегу куда-то, я что-то делаю. Мне всё пофигу, по сути, просто я ДОЛЖЕН. Должен потому, что, я, блин, Гриффиндорец... и потом я очень плохо помню. Всё слилось в какой-то круговорот. Потом был Ритуал Снейпа. Я помню свечи, помню его тихий, но в тоже время громкий голос, когда он говорил, что оставляет свой дневник, свой многолетний труд, школе, в обмен только на одно... на то, чтобы один из учеников, тот, кто был болен, очень болен, излечился... "Я хочу, чтобы боггарт Ремуса Люпина навсегда убрался. Хочу, чтобы он больше никогда не боялся полной луны. Я приношу в дар Хогвартсу этот дневник, чтобы Ремус Люпин излечился от ликантропии..." И вот тогда был капец. Я бы сказал иначе, но то слово было бы слишком нецензурным. И снова, снова в Большом зале, над лавочками и не только, повисла гробовая тишина. Ремус стоял, как завороженный, и не мог сказать ни слова... а потом... а потом он просто убежал куда-то за флаги и кричал от восторга, от счастья, от... ну, просто от. Я знаю, отчего, но не стану, пожалуй, вопить об этом. А я стоял и...и...и...и на моих глазах навернулись слёзы. Ремус, милый Ремус. Тот странный, такой симпатичный маленький застенчивый мальчик из Хогвартс-экспресса... тот мальчишка, который любит помидоры, красные, как Гриффиндор. Прекрасный, милый, застенчивый умняшка Ремус, наша Мародёрская совесть... и вся та драма, весь тот ужас, который он доверил нам, троим разгильдяям. Мерлин Великий, Ремус, ради тебя я сделал невозможное, я стал анимагом. Ради того, чтобы ты не чувствовал себя одиноким... И тут я вспомнил, что ведь профессор Слагхорн дал тебе то волшебное зелье, из-за которого ты можешь быть на этом балу. Ты человек, Ремус. Ты прежде всего человек, я знаю. Я видел. Я знаю тебя, как облупленного. И так люблю тебя, Лунатик... и потому меня рвало в клочья, когда я просто стоял и смотрел, как ты счастлив. Я наслаждался каждой секундой этого безумия, а потом взял Ремуса за руку, и увёл в лес, посмотреть на луну. И мы стояли, рука об руку, и говорили о чём-то, и смотрели, смотрели на неё сквозь покачивающиеся верхушки сосен. И я чувствовал, что вот-вот точно расплачусь, потому что я не могу предать его. Никогда, ни за что. Этого мальчишку, заучку, этого невероятно совестливого и прекрасного мальчишку. Этого немного скрытного, такого честного юношу, этого сильного-пресильного человека, который столько раз испытывал свой личный круциатус, что уже и привык к нему... а ведь он танцевал на этом балу! О Мерлин! Спасибо за зелье, профессор Слагхорн, спасибо за твой дар, Снейп! Ремус был счастлив... как жаль, что это продлилось так недолго... Да, я готов писать об этих эмоциях годами. Тогда меня, простите, плющило и колбасило, и рвало на куски всю мою сущность, несмотря на то, что я и не выроливался. Но, едва мы разомкнули руки, как мне попался Сириус. Ему было больно, больно пожизнёво, ведь на него напала Белла. Напала сильно, и Сириус потерял вролинг. Тогда я забрал его и увёл в лес. И мы гуляли-гуляли-гуляли, и говорили-говорили-говорили...Сириус, родной и любимый шумный паренёк... я ведь помню тебя ещё с Хогвартс-экспресса... такой самоуверенный и прекрасный. Никогда не расстраивайся, мой хороший Сириус, ведь у тебя есть мы, твои друзья-Мародёры. Немного лишнее, пожалуй, именно сейчас... поэтому я всё скажу позже) А когда мы вернулись, в Хогвартсе творился хаос. Но мы так устали эмоционально, что просто сели в учительской и принялись пить. Хоть что-то алкогольное. Я мешал водку с соком, мне жутко мешал пояс мантии, который на мне застёгивали втроём, я хотел сесть и передохнуть... Но потом меня поймала Нарцисса, и спросила, что я знаю о событиях. Я сказал, что ничего, и тогда она сообщила мне, что директор Дамблдор, профессор Слагхорн иэээ... Северус Снейп? Вроде, да...(простите, вролинг был настолько вролинг, что тогда мне не важно было, кто третий), умирают. И вот тогда мы вышли на ритуал. Мы должны были их спасти, и спасали, как могли. И мы провели ритуал, и узнали, что происходит нечто мистическое. Мы увидели зверя, через которого пробивается человеческий зародыш... или нет, наоборот... говорю же, не помню. Тогда у меня в глазах уже стояла пелена. Нет. НЕТ. НЕТ. Только не из-за ЭТОГО... Ремус просил, умолял, чтобы ему вернули его болезнь, но только чтобы всё это прекратилось. А я сказал нет. И не я один. Не позволим. И мы делали всё, чтобы не позволить. Был ещё ритуал, в гостиной Слизерина. И профессор Макени "звонил" в Америку( а он же американец, причём ТАКОЙ американец, что просто нереально), и узнал, что нам делать. И мы всех спасли. И наши трое пленников очнулись. И я помогал поить их чаем, и я гладил по голове Ремуса, и я просил его пойти спать. Сколько свалилось сразу на его голову...а потом... а потом всё, как у классика. "Смешались в кучу кони, люди, и залпы тысячи орудий слились в протяжный вой"... Я бежал, маленькой, ничего не умеющей крыской, через лес. И я увидел. Увидел собрание Пожирателей Смерти и свежезавербованных Слизеринцев, преклонивших колени перед... перед Тёмным Лордом. И я замер. Я слышал, как ОН спрашивл, что и кто сделал для Него, для вербовки. А потом прибежали наши... Глупцы. Школьники и кто-то из преподавателей. И тогда меня сорвало. Тогда я кинулся на Беллатрикс, вцепился ей в ногу и грыз, грыз... она закричала, я убежал под ёлку. Отдышался. Где-то рядом бегал Сириус в обличье собаки, а я знал, что никто из наших, по-хорошему, толком и колдовать-то не умеет... и вот, когда Беллатрикс кинулась за домик, где как-раз прятались мои друзья, я вцепился ей в ногу мёртвой хваткой. Тупое гриффиндорское отчаяние, тупая храбрость в теле одной маленькой трусливой крысы. Я висел на её ноге, а перед глазами реально неслись картинки: вот я еду в Хогвартс-экспрессе. Вот же они, мои ДРУЗЬЯ: шумный Сириус, уверенный, что поступит именно в Гриффиндор, самоуверенный Джеймс, не сомневающийся в этом, невероятно милый тихоня Ремус, ошарашенный почему-то тем, что едет в Хогвартс... я грыз её, ту, что может нанести им вред... ту, из-за которой рушится Хогвартс... МОЙ Хогвартс. А она просто кинула в меня заклинание (простите, не помню, нерадивый я студент), режущее горло... Несколько секунд я ещё держался. А потом упал. Упал на землю, под сосну, одну из тех, которые покачивались всё это время над головой. Я истекал кровью, я визжал по-крысиному, звал на помощь. Но было не до меня. Сил обернуться у меня уже не было, и я плакал пожизнёво, умирая там, под сосной, от беспомощности и отчаяния. И себя мне было не жаль. Я боялся за них... Джеймс... ведь тебя взяли в плен, а я ничем не мог помочь... Сириус... как ты там, друг? Ремус? Ремус, прошу, только не подставься... живи! Смотри на луну, если сможешь, и помни, как на неё смотрели мы. Директор Дамблдор... всемогщий, прекрасный, с васильковыми глазами, свет которых помогал мне идти через всё это... профессор Макени, такой американец, но такой родной и полюбившийся... наш общий отец, строгий и заботливый... Лили Эванс, рыжая, как тыква, и потому странная... как прекрасна ты была на балу в своём невероятно сиреневом платье. А ведь сиреневый-мой любимый цвет. Ты была так добра ко мне, Лили... Снейп. Мальчишка, которого наша компашка гнобила все эти годы... спасибо тебе за Ремуса... Френк, с которым так здорово было хулиганить... Алиса, прекраснейшая, невероятная... и все. Просто все. Слизеринцы, ведь вы не такие на самом деле. Рейвенкловцы. Я толком не знал вас, но... но берегите себя здесь и сейчас... И так прошли мои минуты, и я, умирая, обратился в человека. Последний раз вздохнув и посмотрев на раскачивающиеся над головой сосны и висящую в небе полную луну, я улыбнулся. Торжественно клянусь, что замышлял шалость и только шалость. И, уверен, шалость удалась. Спасибо, друзья. Спасибо, дорогие профессора. Спасибо, что сделали меня ВОЛШЕБНИКОМ. И самый последний вздох... и пустота... А потом меня несли на руках, и кто-то плакал, и кто-то произносил моё имя. А я лежал с закрытыми глазами и понимал, что Игра сыграла меня, причём сыграла так, что даже сейчас я сижу и плачу, как дурак. Может быть, кто-то не наигрался, или не сыграл, но я... я прожил последний день из жизни Питера Петтигрю, и считаю, что прожил его много лучше, чем сделал это каноничный Хвост. Спасибо всем. Подробные спасибки в следующем посте. А сейчас пойду пореву на кухню. Потому что это слишком сильно для меня) Я был в сказке. Спасибо всем ещё раз...
Kilt is called kilt, because a lot of people got killed, when they called it a skirt
Вернулись. Ещё пару дней здесь погостим, ибо хотим город посмотреть) Я жив, несколько ушибов-порезов, но это ерунда. А вот Питер нет. Не жив. Совсем. Это традиция уже) А остальное всё потом, когда посплю. Ибо играли сутки почти, так что пошёл я спать) Люблю. Скучаю.
@музыка:
Работает телевизор и вещает что-то на украинском)
Kilt is called kilt, because a lot of people got killed, when they called it a skirt
Приехали, да. Познакомились с людьми. Люди просто шикарные. Но. Итого у нас: Поездов, ушедших из-под носа- одна штука. Поезда более позднего, но приходящего на два часа раньше нашего- одна штука. Случайных попутчиц, ОТЛИЧНО знающих канон и, внимание, страстно желающих побыть техом на игре по Берсерку- одна штука. Непроштампованных виз на Украину- одна штука. Взяток таможеннику в размере трёхсот гривен- одна штука. Ожидающихся полнолуний на игре- одна штука. Полной неподготовленности ни к чему на свете- бесконечность. А в остальном всё более, чем прекрасно, правда денег сто гривен, да и вообще. Но это ерунда, на самом деле, ибо все сошлись душами и вообще. Мы всё-таки здесь. И скоро едем на полигон. Оттуда уже не напишу, так что до встречи, дорогие друзья и сочувствующие) Не забывайте, не поминайте лихом XD
Kilt is called kilt, because a lot of people got killed, when they called it a skirt
Удачи, да? Мы поехали на вокзал, пожалуй. Как вернёмся, всё сообщу и расскажу. И подробно, ога. Обещаю. Думаю, всё получится, ибо настрой самый боевой. Как бы всё)
Kilt is called kilt, because a lot of people got killed, when they called it a skirt
Помню, кто-то из Другой Реальности хотел почитать. Ну, читайте)
У меня тут с фига вызрел энцейный слэшный фанфик по ГП. С двумя моими персонажами, блин XDD Так что попрошу особо впечатлительных гомофобов под море не лезть. И да, тапки кидать в любой день, кроме полнолуния. У меня от них несварение желудка. Заранее спасибо)
Фандом: ГП Название: Несколько часов до полнолуния Автор: Последний из Мародёров Бета: Сам себе режиссёр, как гриццо )) Рейтинг: NC-17 Пейринг: Северус Снейп/Ремус Люпин Категория: слэш Размер: мини Жанр: Таймлайн: Мародёры, шестой курс Дисклаймер: госпоже Ролинг мой пламенный привет! Саммари: Во времена своего ученичества Ремус Люпин тоже обращался за помощью к Снейпу, тайком от остальных Мародёров. И Северус даже готовил ему волчью сыворотку, вот только не совсем бесплатно. Искренне считая, что нашёл неплохой способ отыграться хоть на ком-то из ненавистного квартета, он и сам не заметил, как происходящее начало его затягивать. Более чуткого и впечатлительного Люпина же "затянуло" ещё раньше… - Твои друзья меня ненавидят,- шепчет он, прижимая меня к стене и заглядывая в глаза. - Да, ненавидят,- киваю я, поддаваясь ему, поддаваясь его резким движениям, разворачиваясь и тычась носом в холодную стену. - Мне наплевать на это,- жарко шепчет он мне в ухо, пытаясь стащить с меня мантию через голову. Я воюю с застёжкой. - Ты же понимаешь, я ничего не могу…- начинаю я, выскальзывая из мантии и боязливо поглядывая на гобелен, скрывающий вход в тайный коридор. - Можешь,- он хватает мои руки, вздёргивает, скрещивает запястья, больно прижимает к стене, сильно сжимая своими цепкими пальцами. - Но что я могу?- я вздрагиваю, когда он выхватывает волшебную палочку и, прокричав заклинание, связывает мои руки тугими волшебными путами. - Ты можешь заткнуться,- запоздало отвечает он, стягивая с меня штаны. Мой лоб покрывается испариной. Слух, и так обострённый до невозможности, улавливает каждый шорох, его сбивчивое дыхание и даже, кажется, учащённый стук его сердца. Я чувствую, как по голой спине стекает капля холодного пота, как проскальзывает между плотно сжатыми ягодицами. Чувствую, как напрягается, поднимаясь, каждый волосок на обнажённом теле, и ощетиниваюсь, скаля уже слегка удлинившиеся и заострившиеся клыки. - Большой злой волк,- усмехается он, запуская обе ладони между моих плотно сомкнутых ног и разводя их в разные стороны, затем выпрямляется, берёт меня за бёдра и медленно тянет к себе. - Вот так, хороший пёс,- шепчет он, и я слышу, как он возится со своей одеждой. - Северус,- пытаюсь заговорить я, но в ответ снова только шорох,- они не такие плохие, поверь мне! Я могу попытаться поговорить с ними, я уже даже почти придумал… Он с силой хватает меня за волосы на затылке, резко дёргает. Я вскрикиваю. - Разве я не велел тебе заткнуться?- шипит он, резко разжимая пальцы. Мой лоб с глухим стуком врезается в каменную стенку. Я стою молча, продолжая прислушиваться к происходящему за спиной и дрожа всем телом. Кажется, проходит вечность прежде, чем он тяжело наваливается на меня и с силой, до боли, кусает за ухо. Я запрокидываю голову, из горла рвётся стон, слишком сладострастный, чтобы выдавать его за какой-либо ещё. Он усмехается, самодовольно и обидно, быстрым движением откидывая с лица длинную прядь чёрных, лоснящихся волос. Его холодные ладони скользят по моему разгорячённому телу, гладят против торчащей на груди и спине шерсти, спускаются всё ниже. Я выгибаю спину, отводя назад бёдра, и упираюсь лбом в холодную стену, зажмуриваясь. Он проводит тыльной стороной ладоней по моим бёдрам, гладит тонкую кожу на их внутренней стороне, проводит пальцами между ногами, вызывая во всём теле лёгкую щекотку. Я тяжело дышу, по-собачьи вываливая язык набок, сжимаю кулаки. В горле быстро пересыхает, и я издаю странный звук, напоминающий нетерпеливый щенячий скулёж. Он резко отдёргивает руки, и с азартом шлёпает меня по заднице напряжённой до дрожи ладонью. - Продолжать?- спрашивает он хриплым шёпотом, и я вздрагиваю, чувствуя, как каменеет каждая мышца, а внизу живота становится горячо. С трудом сглотнув, я киваю, не открывая глаз. Он снова усмехается; мой обострённый слух улавливает его еле слышный самодовольный смешок. Он лезет в карман, и я точно знаю, что достаёт оттуда заранее запасённый крем. Конечно, он всё это продумал, как продумывает каждый месяц. Я слышу, как шелестит сбрасываемая на каменный пол мантия, как следом за ней падает крышечка от флакона с кремом. Какое-то время он тратит на то, чтобы не торопясь, любуясь каждым своим движением, нанести крем на пальцы. Всё это время я стою, не шевелясь, и с ужасом понимаю, что, будь у меня хвост, я бы им вилял, и гадая, надел ли он в этот раз что-нибудь под мантию. Наконец, он делает шаг ко мне, и я выгибаюсь и отклячиваю зад, как последняя сучка. Он в который раз усмехается, и вводит в меня пальцы, другой рукой медленно, постепенно, сжимая мои яйца. Я издаю что-то между стоном и звериным рыком, закатывая глаза и погружаясь в какой-то мутный молочно-белый бред. Он двигает пальцы внутри, слегка сгибая их и разгибая, разводя и сводя. Я чувствую, как по всему телу, с лёгкой щекоткой пробиваясь через поры кожи, вылезают наружу прочные чёрные волоски, тут же становясь дыбом. До полнолуния остаётся всего несколько часов, и сильное возбуждение, сотрясающее сейчас моё тело, может спровоцировать чёрт знает что. Но ему, похоже, совершенно плевать на это, и войдя вдруг на всю длину пальцев, заставив меня снова вскрикнуть, он вдруг извлекает пальцы и после секундной заминки входит в меня, раздвинув руками ягодицы. Я на несколько секунд теряю дыхание, а он в пару резких толчков оказывается во мне полностью. Я жадно хватаю ртом воздух, чувствуя, как его член пульсирует во мне, чувствуя каждое его движение. Он двигается достаточно быстро, входя как можно глубже, и я чувствую, как его яйца похлопывают по моим. Я до крови прикусываю губы и сдираю ногти о каменную стену. Он наваливается на меня, и его рубашка (всё-таки рубашка!) в секунду пропитывается моим потом. Он протягивает руку, закапываясь пальцами мне в волосы, проводит по спине, груди, животу, и крепко сжимает мой член. Я рычу, скаля клыки, и он довольно хмыкает, продолжая двигаться и водя рукой вверх-вниз, от головки до самого основания. Его ладонь по прежнему остаётся холодной и влажной, и это прямо-таки сводит меня с ума. Он наваливается на меня ещё сильнее, быстро и порывисто двигая тазом, и сильнее сжимает мой член. переходя на ещё более резкий темп. Я чувствую, как колени начинают подкашиваться, как яйца поднимаются, напрягаясь, будто наливаясь кипятком. Он резко толкает вперёд бёдра и так же резко дёргает руку вниз, окончательно обнажая налившуюся кровью головку, и мне приходится что есть силы прикусить губу, чтобы не раскричаться на весь этаж. Я чувствую, как горячее густое семя бьёт из меня, стекая по его руке прямо на валяющиеся под моими ногами мои же штаны. Я пытаюсь отдышаться, когда он делает ещё несколько толчков внутри и выходит из меня. Ещё секундная заминка, и я слышу, как он шёпотом произносит заклинание; держащие мои руки путы исчезают, и я кулем валюсь на пол, прямо на те самые штаны, и, откинув со лба мокрую от пота чёлку, наконец-то получаю возможность посмотреть на него. Он, в одной чёрной рубашке, стоит прямо передо мной, изучая меня с застывшей на губах усмешкой. Длинные чёрные волосы, белая, чуть желтоватая, кожа, почти чёрные глаза. Он делает шаг ко мне, и я опускаю взгляд. Его член всё ещё напряжён, и он медленно, почти лениво, водит по нему двумя пальцами, не давая остыть. - Иди ко мне, мой хороший мальчик,- тихо произносит он, слегка наклоняясь, берёт в ладони моё лицо, заглядывает в глаза. Я медленно поднимаюсь, становлюсь на колени, не в силах отвести взгляда от его, словно гипнотизирующих, глаз, напоминающих бесконечные чёрные тоннели. Он проводит ледяной ладонью по моему лбу, убирая с него волосы, ведёт руку дальше и медленно отводит голову назад, потянув за волосы на затылке. Я покоряясь, приподнимаюсь ещё, откидываю голову. Он нажимает длинным указательным пальцем мне на подбородок, и я безвольно открываю рот. Он делает ещё шаг ко мне, и осторожно проводит головкой члена по моим губам. Я глубоко вдыхаю и принимаю его в себя. Глубже, ещё глубже, прямо в глотку. Он испускает сдавленный вздох, я слегка напрягаю мышцы гортани. Он стонет уже более открыто. Я чувствую, что челюсть начинает сводить, и, от греха подальше, отпускаю его, перехватывая член у основания и начиная помогать себе рукой. Он тяжело дышит и шипит, будто от боли. Я обвожу головку языком, забиваясь им в каждую складочку, сжимаю член губами, стимулируя нижнюю вену, и теперь он откидывает голову, зажмуриваясь. Ещё раз глубоко вдохнув, я снова ввожу его член в горло на всю длину и чувствую, как он начинает неистово пульсировать, а в горле становится немного солоновато. Я снова отпускаю его, начиная двигаться быстро, ещё яростнее лаская его языком. Пара сильных резких движений, и он вскрикивает, а мне в рот выплёскивается его горячее, солоновато-сладкое вязкое семя. Я сглатываю, отстраняюсь, и провожу его членом по опухшим, налившимся кровью, губам. Сперма попадает мне на щёки, губы, немного даже забивается в ноздрю. Я чихаю, отстраняюсь, и получаю последнюю порцию: на лоб и глаза. Почему-то это меня смешит, я издаю звук, похожий на хриплый лай, и провожу по глазам тыльной стороной ладони. Поднимаю взгляд и понимаю, что он тоже улыбается, и это выглядит так странно и непривычно, что я вдруг замираю, с недоверием глядя на него. Он тут же отводит взгляд, вытирает рукавом рубашки пот со лба, и резко наклоняется за штанами. - Северус,- шепчу я, наблюдая, как он быстро одевается, влезает в ботинки, поднимает с пола и отряхивает мантию. Он молчит. Вытаскивает из кармана мантии пузырёк, кидает мне. - Держи, заслужил,- он не смотрит на меня, просто быстро набрасывает мантию и идёт к выходу из потайного коридора. - Северус,- снова зову я, осторожно поднимаю приземлившийся на мою смятую мантию пузырёк с драгоценным зельем. Он останавливается, наполовину оборачиваясь. Но я не знаю, что сказать. Мне хочется объяснить ему так многое, но я знаю, что он всё равно не станет слушать, поэтому я просто тихо произношу: - Спасибо тебе… за всё. Он снова усмехается, но уже как-то беззлобно. - Не за что. Встретимся за пару дней до следующего полнолуния, так? Я вздыхаю, понимаю, что это абсолютно бесполезно, но всё равно предпринимаю очередную робкую попытку. - Северус, послушай! Я могу попытаться убедить… если тебе нужна моя помощь… Он смеривает меня презрительным взглядом, усмехается. - Это тебе нужна моя помощь, волчонок, а не твоя мне. Так что, до следующего полнолуния? Я вздыхаю снова и киваю. Он кивает тоже, не теряя больше ни секунды, покидает коридор. Я встаю, одеваюсь, вытираю лицо, приглаживаю кое-как волосы и устремляюсь в ванну для старост, боязливо оглядываюсь и сжимая в руке драгоценный пузырёк. Когда я, хорошенько отмывшись и приведя в порядок одежду, захожу в общую гостиную Гриффиндора, все трое моих лучших друзей уже сидят в мягких креслах у камина, потягивая сливочное пиво. При моём появлении все затихают, смеривая меня взглядами. - Ты как?- спрашивает Сириус, пристально глядя прямо мне в глаза. Джеймс вытаскивает из кармана мантии очередную бутылку сливочного пива, и бросает мне. Я ловко ловлю её, и открываю уже совсем изменившимся, волчьим, клыком. Питер вздрагивает и замирает, глядя на меня. Я вижу в его взгляде неприкрытое восхищение. Друзья волнуются за меня, я это понимаю. Поэтому достаю из кармана и показательно опустошаю отданный Снейпом пузырёк. - Теперь отлично,- улыбаюсь я, запивая зелье сливочным пивом, чисто для бравады. Конечно, Снейп предупреждал меня, что в сочетании с алкоголем зелье действует хуже, но немного сливочного пива ещё никому не мешало. Джеймс встаёт, потягивается, берёт с кресла мантию-невидимку и, удостоверившись, что кроме нас в гостиной никого нет, поворачивается ко мне. - Ну что, айда? Нас ждёт весёлая ночка. Бродяга, Хвост? Сириус и Питер тоже поднимаются со своих мест и, вслед за Джеймсом, подходят ко мне. - Мы с тобой, Лунатик,- улыбается Сириус и кладёт мне руку на плечо. Я улыбаюсь в ответ, смотрю в пронзительно-зелёные глаза Джеймса. Я люблю и ценю своих друзей, за то, что они сделали и продолжают делать для меня. Но в такие моменты, как сейчас, я прямо-таки рвусь на части. Мне даже представить страшно, что сказали бы друзья, узнав, что я делал час назад и как много для меня делает другой человек, тот, которого они так ненавидят. И как много я готов отдать ему взамен, и как я бываю счастлив с ним…за несколько часов до полнолуния…
Kilt is called kilt, because a lot of people got killed, when they called it a skirt
Сел счас в обнимку с конспектами по ЗОТИ. Понял, что где-то на "Загадках" протерял ещё и книгу о магических животных. И что там Питер? Тут уже Ремус чуть навзрыд не разревелся. Во-первых, это была его книга. А во-вторых... а во-вторых, как бы она пригодилась для сдачи ЗОТИ...если мне его таки сдавать, конечно...) А чемодан, к слову, не закрывается... а мы туда ещё мантию не убрали... эхх... Нарцисса и её платья... Кстати, Ремус и Питер во мне существуют вполне в мире. Впрочем, с ними же Снейп, Джеймс и Тёмнолорд XD Так что, у меня тут весело)
@музыка:
И опять "Волчья песня" Ну, совпадает так.
Kilt is called kilt, because a lot of people got killed, when they called it a skirt
Интересно, а это реально: день перед отъездом на игру тупо пролежать пузом кверху? Наш поезд в Киев сегодня в 21-20, а нам ещё надо: 1.Отвезти собаку на Юго-западную, к тёще. 2. Съездить в банк на Арбат и постараться снять деньги с просроченной и потерянной карточки. Хотя бы постараться. 3. Встретиться в метро с кем-то и у этого кого-то купить шапочку под парик. 4. Заехать на Смоленскую (вроде) к Мунлайту за корсетом. 5. Доре съездить на работу. 6. Связаться с псом (с которым нельзя связаться, потому что ему нельзя пользоваться телефоном, Интернета у него нет и вообще. 7. Может быть, получить от него неизвестно где и когда Вестерн-Юнион. 8. Отправить мастерам анкеты. Мастеров в онлайне, конечно, нет. 9. Убрать бардак в комнате. 10. Да, конечно, неизвестно, где и когда забрать мою мантию. 11. Дособирать чемодан. 12. Отдать Гарри хорька. 13. Надеюсь, Гарри привезёт мне рубашку. 14. Где-нибудь таки достать денег, хоть сколько-нибудь, ибо как-то слабо верится в то, что выгорит с банком или переводом. 15.Поменять эти самые деньги на те самые деньги, то бишь, гривны. 16. Ну и, пожалуй, сесть таки в этот поезд в 21-20. И это я ещё наверняка половину забыл. Ну что уж говорить, что очень хотелось бы распечатать всяческие там экзаменационные вопросы/заклинания/зелья, но это уже из разряда утопии. А жаль.
Сейчас от меня в ужасе побегут, но извините, я не удержалась. Оно само в голову полезло. Предупреждаю сразу, в конце есть целое одно нехорошее слово.
Очередной инициативе народных избранников посвящается.
***
Широка страна моя родная, а не веришь, хоть кого спроси: никакой другой страны не знаем круче нашей матушки-Руси. Нет у нас коррупции примера, честно избран каждый депутат, много денег у пенсионера, врач успешен, педагог богат. Не видать давно рекламы пива (все равно никто его не пьет), на ТВ все чинно и красиво, и высоконравственен народ.
Лишь одно пока в стране погано, разрушает благостный уют: ежедневно с мерзкой пропагандой секс-меньшинства к детям пристают. Лезут в школы (ох, губа не дура!), достают беспомощных ребят, преподать основы гей-культуры неокрепшим душам норовят. А ведь это каждому знакомо: пропаганда — силища и мать! Наши дети сразу станут гомо, если им про гомо рассказать.
Дети любят Чехова, Толстого (а не курят в уголке тайком), мысли выражают — вот те слово! — сплошь литературным языком. Нет в кино тупого Голливуда, в школах все прекрасно, вы о чем? Существует лишь угроза блуда, строго однополого причем. Это наша главная забота, ведь куда б ребенок ни пошел, всюду встретит и расскажет кто-то, что быть геем очень хорошо.
Но от правды никуда не скрыться: лишь они — виновники того, что застряла в пробках вся столица, что в деревне нету никого, что преступность с каждым днем наглеет и что экология плоха… Всем известно: виноваты геи даже в росте цен на ЖКХ.
Так штрафуй их, и смотри угрюмо, и цеди обидные слова, чтоб они не смели даже думать в принципе в стране существовать! И Чайковского с Уайльдом надо запретить подальше от беды (заодно не будут рушить, гады, Фурсенко тяжелые труды).
Женщина! Живи себе и барствуй, и рожай, здоровья не жалей! Аль не обещает государство в месяц целых пятьдесят рублей? Али не везут, питая жалость, к нам сюда мигрантов-работяг, чтоб с чужими бабы размножались, если со своими не хотят? Все условья, чтобы поскорее подносили первенца к груди. Только пропаганда злобных геев нашей демографии вредит!
В остальном довольны жизнью все мы, даже сомневаться не моги. Нет у нас насущнее проблемы, чем ориентация других. И над ней, последней, депутаты бьются, как герои древних битв…
Разве люди правда виноваты в том, кого им хочется любить? Мой подход не классов и не расов: не вопрос, распущенности — бой. Но не геи зло, а пидорасы. И ориентации — любой.
Kilt is called kilt, because a lot of people got killed, when they called it a skirt
Вместе. Любимый пейринг во плоти.
Чем дольше живу вролингово, тем больше думаю, что капитально порчу ей жизнь. Ладно пожизненно, но по игре... Сначала умереть, а потом воскреснуть у неё на глазах... для того, чтобы заставить её себя убить. Хех, Люпин, ты идиот.
Kilt is called kilt, because a lot of people got killed, when they called it a skirt
Сутки на сием чудодейственном средстве, и я почти жив. Мерзко, конечно, противно, но уже хоть встать могу на ноги. Так что, волк жив, волк очухался, волк готов к свершениям. Пора вещи собирать, чтобы не было, как на "Загадках": ни полотенца, ни зубной щётки, ни шампуня. Мыть волосы скрабом для тела, знаете ли, не комильфо) Хотя, в этот раз мне не красить баллончиком волосы, да и шрамы не рисовать... насколько жить-то легче! XD Два дня, ога. Всего два дня... явно пора собирать вещи. И попасть домой, ибо там, на компе, анкеты, которые надо было отправить два дня назад. Что ж, мои персонажи явно похожи друг на друга XD Как те два месяца перед "Загадками" "Люпин, напиши квенту" было коронной фразой, так и здесь Пит с анкетой. Ну и да простит нас, нерадивых, Мерлин) И, да. С меня ещё псто о доигровке...
Kilt is called kilt, because a lot of people got killed, when they called it a skirt
Тридцать восемь и пять. За три дня до отъезда. Чудесно просто. Вот, только-только пришёл в себя хоть немного. Пью арбидол, какую-то дрянь из солодки, шипучий аспирин и чай с мёдом. Ничегооо, где наша не пропадала)
Kilt is called kilt, because a lot of people got killed, when they called it a skirt
У меня вот чувство с самого утра, что ВСЁ летит из рук. Вообще всё. Через четыре дня мы уезжаем далекооо, буквально в другую страну. Соседнюю, конечно, но другую. И у нас ноль денег и билеты в один конец. И вот это мне НРАВИТСЯ. Нравится до чёртового безумия, и я снова по уши занят тем, чем мне нравится заниматься, и я хочу заниматься этим. И мне, по хорошему, по-фи-гу, кому и чего до этого, потому что жизнь это моя и я, только я, знаю, что нужно моей больной голове. Но сегодня это капец. Я сегодня серьёзно задумался, хочу ли я чего-то организовывать вообще. Но хочу. Хочу, безусловно. Просто навалилось всё и сразу и на одну башку. А над этой башкой по ночам на небе светит половинчатая луна. И всё хуже и хуже, страшнее и страшнее. Вот так, собственно. И я не знаю, что делать, как и зачем, я просто хочу, чтобы всё получилось, чтобы мы нашли эту чёртову заначку почти ненастоящих денег, которые ходят в той, соседней стране. Чтобы скорее прошли эти четыре дня, и скорее поезд, и скорее прийти в себя. А ещё завтрашняя доигровка... Я знаю, что это поможет. А потом можно всё остальное. Потом можно выдохнуть. И всё-таки, я сильный, наверное.
Kilt is called kilt, because a lot of people got killed, when they called it a skirt
Сидим у Рона. Тонкс передаёт ему по блютузу тему из Поттера. И тут, понимаешь, в списке доступных устройств появляется... волдеморт. Мы поржали-поржали, и передали ему заметку на тему "привет, чувак". Чувак принял, но не ответил XD Послали ещё одну. Не принимает. Вот уж точно Волдеморт XD