Глазами крыски.На самом деле, сначала мне было очень сложно. Когда мы только приехали на базу, у меня разбежались глаза. Восторг! Лес с его прекрасным запахом, здоровенная территория нашего Хогвартса, эти деревянные домики, этот шум сосен, качающихся где-то над головой, и куча потрясающих людей. И, не успели мы приехать, сразу же втянулись в подготовку. Таскали матрасы-подушки-одеяла, бегали между домиков, антуражили гостиные-кабинеты-комнаты, да антуражили так, что сомнений в том, что это именно те гостиные-кабинеты-комнаты, которыми они должны выглядеть, не оставалось. Почти целый день мы носились, кто-то что-то кричал, кто-то расстраивался, кто-то смеялся. Стук молотка, люди, бегающие с рулонами ткани, мои робкие попытки драпировать стол (и последующее исправление моих косяков усталым и умученным Ремусом), пиление ножиком банок из-под пива с целью сделать пепельницу... Кто-то носил лавочки-столы-качели-воду, кто-то ругался, кто-то продолжал приезжать... Мы знакомились, я судорожно пытался всех запомнить, а на нас тем временем медленно опускался вечер. Потом нам сообщили, что спать мы с Нарциссой, конечно, будем отдельно: она с Люциусом в одном домике, я в гостиной Гриффиндора совсем в другом. Она расстроилась, я обрадовался. Это же так правильно! По факультетам, так по факультетам, даже в неигровую ночь, и это только помогало вролингу. Это, кстати, отдельный разговор. Вролиться я не мог толком до самой сыгровки, несмотря на то, что с Джеймсом познакомился прямо на вокзале, и всячески пытался быть при нём Питером-Питером. А потом, вечером, когда ещё даже не все закончили антуражить комнаты, Мастер, он же Ник, он же профессор Дамблдор(аплодирую стоя, сэр) собрал нас на сыгровку. Тема была достаточно сложной, мне казалось сначала, что невыполнимой. Нам надо было стать детьми, одиннадцатилетними мальчишками-девчонками, впервые едущими в Хогвартс-экспрессе. Я чуть не упал с лавочки. В мои 25 представить себя одиннадцатилетним? Да ну на фиг. Какое-то время над лавочками, на которых мы сидели, повисла гробовая тишина. Потом люди стали шептаться, обсуждать задачу, и вдруг... вдруг мы стали ИГРАТЬ. Лично я познакомился с будущими Мародёрами и сразу влюбился в них. Шумный Сириус, уверенный, что поступит именно в Гриффиндор, самоуверенный Джеймс, не сомневающийся в этом, невероятно милый тихоня Ремус, ошарашенный почему-то тем, что едет в Хогвартс... А помидоры? Ремус любит помидоры и жалеет, что его семья не могла выращивать их из-за постоянных переездов. Но ведь даже покупные помидоры такие вкусные! Но мы все, все вчетвером, поступим в Гриффиндор, будем жить в одной комнате, и выращивать на подоконнике помидоры, красные, как Гриффиндор! И прекрасная Нарцисса, семикурсница, заглянувшая к нам поздороваться с Сириусом и поразившаяся, что домовых эльфов нет ни у семьи Джеймса, ни у семьи Ремуса, ни у моей. Как же так? Ох, Великий Мерлин, как же всё это было по-настоящему! И директор Дамблдор, заглянувший к нам познакомиться и поговорить, мы доказывали ему с пылом истинных будущих Гриффиндорцев, что сможем уговорить Шляпу распределить нас на вожделенный факультет. Его спокойная улыбка, его добрые васильковые глаза. Повторюсь: вы прекрасны, директор. Я влюблён. Потом мы пытались познакомиться с Лили, но Сириус окликнул её "эй ты, рыжая", и она отнеслась к нами холодно. Ещё бы! Ремус говорил ей не обижаться и говорил нам, чтобы мы не обижали её. "Рыжая, как тыква,- провозгласил Сириус,- значит, странная". Я согласился, Джеймс улыбнулся. Ремус снова зашикал на нас, но мы смеялись, как дети. А мы и были детьми. Мальчишками, счастливыми настолько, что перед глазами лично у меня стояла пелена. Я еду в Хогвартс! Я-волшебник! А впереди семь счастливых лет вместе с этими людьми, которые уже так дороги, что просто невозможно...
А потом вдруг всё кончилось. И снова гробовая тишина. Как кончилось? А как же приезд, переправа через озеро, распределение, пир? Конечно, мой персонаж не знал о том, что его ждёт по приезду, но я-то знал! Но кончилось. И мы разбрелись кто куда, и снова что-то антуражили. А потом сидели в кабинете ЗОТИ, во владениях нашего и.о декана, профессора Джека Макени, где Лили (Лили такая Лили) шила Гриффиндорцам галстуки (кстати, галстуки прекрасны, надо было набраться наглости и попросить один на память), Слагхорн( простите, мне так привычней), Макени и Джеймс пили коньяк, а я потягивал пиво. Спасибо за гостеприимство, профессор Макени! Потом пришли Ремус и Ник, устроились ужинать. И мы пили чай, и я смотрел в эти усталые, уже такие родные лица, и чувствовал себя дома. Да, время неигровое, но я дома. Дома, я приехал в Хогвартс. Второй раз за недолгое время. Кстати, разница между играми была просто титанической. На "Загадках Хогвартса я был усталым, больным, вечно находящимся в напряжении персонажем, беспокоящимся за Гарри, за Сириуса, за студентов, которым угрожала опасность. Я был слаб и болен перед полнолунием, я боялся такой упорной студентки с Хаффлпаффа, почему-то пытавшейся соблазнить меня... я прятался и часто сидел один в задумчивости. А здесь я был мальчишкой-семикурсником, отчаянно надеящимся, что, если завалю экзамены, меня оставят в Хогвартсе ещё на год. Я прожил жизнь, жизнь совершенно другого человека, и впервые за долгое время выдохнул. Ещё ведь есть целый день, и он впереди. Это мой день, мой последний день в лучшем месте на свете... тогда я ещё не знал, что это просто мой последний день... но об этом позже.
Потом мы сидели с Сириусом и Аннэт Мальсибер, они угощали меня невероятно вкусным сидром, Аннэт волновалась, ведь это её первая игра, расспрашивала, а я рассказывал, как плакал навзрыд после полнолуния на "Загадках", как не мог выролиться несколько дней, как попал к ним. И они слушали, а сосны качались над головами, и на небе светила таинственно почти полная луна. А потом мы пошли спать. Мы спали с Сириусом прямо в гостиной, он на кровати,, а я на импровизированном диване, и лунный свет просачивался в окна, а я лежал и гадал, что же принесёт мне завтра...
Завтра наступило быстро. Я проснулся от жужжания здоровенной мухи, влетевшей в комнату. Сириус уже лежал, просыпаясь, а потом встал и вышел, пробурчав что-то вроде "эй, Питер, вставай". Я ещё немного повалялся, потом встал, застелил диван, и пополз переодеваться в домик к Нарциссе. В Большом зале мне встретились Ник, Ремус и кто-то ещё, пьющие чай. Я пожелал им приятного аппетита, Ник сказал, что я закаваил Мастера своей пижамкой. Я снова почувствовал себя счастливым. Прекрасное утро, утро моей мечты. Нарцисса ещё спала, , заходя в комнату, я наткнулся на выходящего Люциуса. Сначала я боялся его, накануне мы почти не общались, и мне почему-то казалось, что я ему не нравлюсь. Малфой такой Малфой... Разбудил Нарси, переоделся из пижамы, пошёл куда-то. Ходил, общался с людьми. Все потихоньку выходили из домиков, антуражились. Я переодел Нарциссу, сделал ей причёску. Когда она вышла, многие вздохнули. Нарцисса вышла неотразимая, прекрасная и совершенно Нарцисса. Она сделала причёску мне, выпрямила волосы, чтобы я не был похож на одуванчик, я оделся в жмаканную рубашку, завязал галстук, натянул мантию. И очень скоро началась Игра...
Я не помню начала. Я помню, что вот-вот должен был начаться экзамен по зельям, и все суетились, готовились, боялись и волновались. Мы бегали с Мародёрами, разводили огонь, ибо профессору Слагхорну он был нужен для сдачи студентами практики, потом профессор Дамблдор поручил нам с Джеймсом следить за мангалом. Джеймс рубил дрова, я носил дрова, студенты по парам уходили в кабинет зельеварения сдавать теорию. Профессор Слагхорн приготовил подарок, чистый билет. Кто его вытянет, получит оценку "превосходно". Билет достался Френку Лонгботтому, с которым мы периодически бегали "похулиганить", ведь курение в школе запрещено. Уходили дементор знает куда, курили за домиком подальше от Большого зала, возвращались с дровами. Для отвлечения внимания, само собой. Ремус возмущался, что мы не учимся, не готовимся к экзамену. А мы всё равно бродили туда-сюда, и вот пришёл наш с Джеймсом черёд. До этого, правда, Джеймс пропал куда-то, его искал даже Дамблдор, и из-за этого с Гриффиндора сняли десять баллов. А когда он вернулся, выяснилось, что они с Сириусом и Ремусом уходили взглянуть на Карту Мародёров, потому что в Хогвартсе повился таинственный мальчик в гриффиндорском шарфе. Так вот, Мародёры крайне взволнованно рассказали мне, что на Карте этот мальчик обозначен, как.... Альбус Дамблдор! О Мерлин! Да у нас в Хогвартсе два Альбуса Дамблдора! Пошептавшись с друзьями, я снова отбежал с Френком, и, стоило мне вырулить из-за домика, как меня окликнул профессор Макени. "Где тебя носит, Петтигрю? Бегом на экзамен!" И я побежал. Побежал, как мог, ибо натёртые ноги всё ещё болят. Бегу, влетаю в Хогвартс, несусь по коридору и буквально вламываюсь в кабинет зелий. "Простите, профессор Слагхорн, я... дрова собирал!" Профессор улыбается мне, оглядывает с головы до ног: "Спокойно, Петтигрю. Выйдите. Я вас позову". Я выхожу, меня трясёт. Останавливаюсь у мангала, разжигаю притухший костёр. О Мерлин! Какой же я идиот! Подходит Джеймс, Ремус и Сириус варят зелья по практике. Мы с Поттером заходим в кабинет. Джеймс тянется к билетам, берёт тот, "что на него смотрит", и... Это белый билет! Снова! Профессор Слагхорн случайно положил его обратно... О Мерлин... счастливый Поттер выходит из кабинета с оценкой "П", я тяну билет, чувствуя полную безысходность. Итак, тинктуры. Компоненты, их описания. Я честно говорю профессору, что ничего про это не знаю. Он велит сесть, взять пергамент и успокоиться. Я сижу и кручу перо в руках. Я понимаю, что экзамен завален. И тут начинают происходить странные вещи. Землетрясение! В Хогвартсе! Профессор Слагхорн, укоряюще глядя на меня, велит мне идти в гостиную. Я радостно ухожу, к нему в кабинет входит чета Малфоев. Дальше я ничего не знаю. Я бегу в гостиную. "Инъекция", и Полная Дама пропускает меня. Там все наши заняты разговорами о таинственном мальчике. Его видят все! Все, и ученики, и профессора, все, кроме... Дамблдора! И что это? И как? Дальше? Дальше мы сидели безвылазно по гостиным, ибо выходить нам запретили. Мы смотрели всё по Карте, мы гадали, что и как. Потом нам рассказали, что Рейвенкло и Хаффлпафф (заметьте, кто не знает, что весь факультет Хаффлпафф у нас представляла Алиса Фортескью, неподражаемая, прекрасная, настоящая) изначально являются хранителями традиций Хогвартса. "Они хранят, а мы создаём",- прошептал мне на ухо Сириус, и я рассмеялся. Потом к нам в гостиную вошёл этот мальчик. Мы спрашивали его, он говорил на каком-то странном языке, и пытался увести Джеймса и Сириуса. Но дело в том, что до этого к нам заходил Дамблдор и просил, как только мы увидим мальчика, задержать его. Мы задержали. Мы позвали директора. Он пришёл, мы показывали ему мальчика, но он не видел. Мы показали ему Карту Мародёров и... мальчик исчез! А ведь говорил, что у него мало времени! Директор ушёл, а мы не выдержали и, написав профессору Макгонагалл, находящейся в отъезде, письмо, пошли в совятник. Все вместе. Несмотря на запрет выходить из комнаты. А и пофиг. Сил больше нет сидеть. Потом снова всё завернулось. Что-то происходило, а у нас начался экзамен по ЗОТИ. Мы попали в пару с Фрэнком: сдали кое-как, профессор Макени просто пожалел нас. Точнее, меня. Френк всё-таки метил в Аврорат... кстати, о птичках... как здорово мы сидели с Мародёрами на опушке Запретного леса, курили и обсуждали, кем же мы станем в будущем. Джеймс и Сириус авроры, бесспорно. Ремус тоже грезит Авроратом, но не верит, что сможет попасть туда. А его убеждали: сможет. Простите, жопу порвём, но ты станешь аврором. Дамблдор поможет, он всегда знает, что делать. А ты, Питер? Я? Да куда мне в Аврорат? Эхх. Я в Министерство хочу. Буду там работать, как отец. "Вот,- заявил Сириус,- будет у нас свой человек... простите, своя крыса в Министерстве." Смеемся. Я люблю своих друзей. Люблю. Очень люблю. Потом-беготня. Хогвартс рушится, потому что один из его преподователей предатель. А ведь каждый из них тесно связан со школой! Потом я бегу на разведку, крысой, пытаюсь узнать-увидеть-услышать чего-нибудь, замираю под ёлочкой, прислушиваюсь к разговорам вокруг, и тут где-то прямо над моим ухом раздаётся вкрадчивый, тихий и добрый голос директора: "На вашем месте, Питер, я бы вернулся в гостиную". Дамблдор невидим. И с Картой Мародёров. Ох, ёпрст. Я бегу в гостиную, говорю, что толком ничего не узнал. Потом прорицания. Сдавать экзамен мне выпадает с совершенно незнакомым Слизеринцем. Потом неигровая пауза, но это ладно. Нас снова запирают в гостиной (или это уже после экзамена?), мы с Мародёрами уходим пить огневиски на опушку Запретного леса. Экзамен я сдаю вполне неплохо, на "В.О", в этой комнате, полной драпировок и запаха благовоний. Зодиак. Рассказываю немного про астрономию и астрологию, несу фигню, и меня отпускают. И вот теперь всё. Я свободен. Я-выпускник.
И ещё. После экзамена по ЗОТИ ко мне подошёл профессор Макени и велел дуть к Слагхорну, ибо с экзаменом я до сих пор не разобрался. Я и поскакал. Слагхорн сидел в Большом зале с Дамблдором. "Вы не сдали практическую часть, Петтигрю,- сказал он ,- вы уверены, что можете? Что сварите зелье, не взорвав лабораторию?" Я стою, краснею (как тот помидор, что красный, как Гриффиндор), ковыряю пол носком ботинка, а пальцем ладонь правой руки. "Что с ним делать, директор?"- спрашивает Слагхорн у Дамблдора. "А давайте, я сварю за него?" сверкнув своими васильковыми глазами, отвечает Дамблдор. "Хм,- задумывается Слагхорн,- думаю, это будет более, чем достойной заменой. Но что же вы сварите? Думаю, давать вам зелье из школьной программы слишком просто". "А вас устроит Веритасерум?"- спокойно интересуется Дамблдор, вставая с места. Слагхорн говорит, что да, более чем, и профессора удаляются в кабинет зелий, а я иду разводить огонь. Потом говорю о случившемся Мародёрам. Они смотрят на меня круглыми глазами.
И вот так всё и кончилось. Впереди бал, и ещё дементор знает, что, ведь в Хогвартсе явно что-то происходит. И понеслось. С тех пор я практически просуществовал в облике крысы. Мы узнали, что помощница профессора прорицаний замешана в чём-то странном. Говорят, она нападала на преподавателей, она была в гостиной Слизерина, когда они обсуждали магглорождённых (я в это время сидел под кроватью, не видел и не слышал её, но понимал, что студенты разговаривают с пустым местом. Это потом Мародёры сообщили мне, что там была Тара О'Коннел, ассистент преподователя прорицаний. По Карте узнали). Мы насторожились. Я носился, как сумасшедший, вынюхивая и выглядывая. Я всё время бежал куда-то, я даже забыл, что мне нужно взять рекомендации преподавателей. Вскоре меня занесло на опушку Запретного леса, где невидимая О'Конелл учила кучку Слизеринцев непростительным заклятьям. Со всех ног, точнее, лапок, я побежал к друзьям и всё рассказал. А потом я пролез в учительскую, подслушал разговор там, потом снова куда-то бежал, когда выяснилось, что... что Тара О'Коннел на самом деле... Беллатрикс Лестрейндж! Её увели для допроса в учительскую, и я влез следом. Снова забился под стол и, затаив дыхание, ловил каждое слово. Дамблдор пытался напоить её Веритасерумом, она плевалась им. Потом привели Барти Крауча, он тоже не захотел принять сыворотку. И тогда... тогда директор отпустил Беллатрикс под честное слово! Типа, она останется в Хогвартсе до утра, а потом её препроводят в Аврорат для допроса. Я не поверил ушам! Да, это очень в духе Дамблдора, но ведь мы все в опасности. Ходят же слухи, что Беллатрикс Пожирательница Смерти! В общем, я, конечно же, сообщил Мародёрам. Надо было что-то предпринять. Я снова пробираюсь в учительскую, тырю со стола баночку с веритасерумом. Ребята отливают порцию в маленький пузырёк, я тащу баночку обратно. Банка тяжёлая, а я всего лишь крыса. В результате, кидаю её под стол и шмыгаю в ближайшую щёлку... Чтож, с добычей надо что-то делать. Но мы не знали, что, и нам оставалось только готовиться к балу. Мы все переоделись в парадные костюмы( надеюсь, мою парадную мантию кто-нибудь сфотографировал XD), и пошли на бал. А перед балом я схватил Мародёров, завёл их за флаги факультетов и долго плакался, что НЕ ХОЧУ. Чтобы я, да к НИМ, да ни за что! Я никогда, НИКОГДА не смогу предать друзей. Простите за лом канона, но я правда хочу быть вашей Министерской крысой, а не уходить куда-нибудь. И они сказали, что я чудесный, и что они меня любят. А потом мы пошли получать аттестаты. О, Мерлин, как меня трясло! Когда я шёл через весь Большой зал к Дамблдору. Как я взял аттестат из рук кого-то из преподавателей, не помню уже, кого, как я был счастлив! Как все поздравляли меня... а потом был бал, и я танцевал с ребёнком, ибо пригласить кого-нибудь мой персонаж просто боялся... а потом... потом началось невероятное.
Потом всё закрутилось так, шо капец. Немного до этого вышла прекрасная сцена в Хаффлпаффской гостиной, когда мы все, в парадных мантиях-платьях, уже готовые к балу, настроились праздновать выпускной. А тут... тут кто-то начинает к нам ломиться. А дело-то в том, что, чтобы войти в гостиную Хаффлпафф, надо лопнуть шарик с паролем. А шариков много. И вот, кто-то лопает шарик. Алиса и Френк становятся в боевую стойку перед дверью. И тут всё затихает. Здесь же я спрашиваю у Джеймса: "Может, мне пойти и узнать, что происходит?" И тут Ремус говорит "стоп", и просит всех принести клятву, что никто и никогда не скажет никому, что я сейчас сделаю. И все всё-таки клянутся, даже профессор Арлин МакКелли, присутствующая при этом, и я мгновенно перекидываюсь в крысу, и, ускользая в щёлку, слышу вслед "Питер анимаг?"... но я бегу дальше и слепо подслушиваю все возможные разговоры. Во мне кипит коктейль вролинга и адреналина. Я должен. Я обязан. Я бегу куда-то, я что-то делаю. Мне всё пофигу, по сути, просто я ДОЛЖЕН. Должен потому, что, я, блин, Гриффиндорец... и потом я очень плохо помню. Всё слилось в какой-то круговорот. Потом был Ритуал Снейпа. Я помню свечи, помню его тихий, но в тоже время громкий голос, когда он говорил, что оставляет свой дневник, свой многолетний труд, школе, в обмен только на одно... на то, чтобы один из учеников, тот, кто был болен, очень болен, излечился... "Я хочу, чтобы боггарт Ремуса Люпина навсегда убрался. Хочу, чтобы он больше никогда не боялся полной луны. Я приношу в дар Хогвартсу этот дневник, чтобы Ремус Люпин излечился от ликантропии..." И вот тогда был капец. Я бы сказал иначе, но то слово было бы слишком нецензурным. И снова, снова в Большом зале, над лавочками и не только, повисла гробовая тишина. Ремус стоял, как завороженный, и не мог сказать ни слова... а потом... а потом он просто убежал куда-то за флаги и кричал от восторга, от счастья, от... ну, просто от. Я знаю, отчего, но не стану, пожалуй, вопить об этом. А я стоял и...и...и...и на моих глазах навернулись слёзы. Ремус, милый Ремус. Тот странный, такой симпатичный маленький застенчивый мальчик из Хогвартс-экспресса... тот мальчишка, который любит помидоры, красные, как Гриффиндор. Прекрасный, милый, застенчивый умняшка Ремус, наша Мародёрская совесть... и вся та драма, весь тот ужас, который он доверил нам, троим разгильдяям. Мерлин Великий, Ремус, ради тебя я сделал невозможное, я стал анимагом. Ради того, чтобы ты не чувствовал себя одиноким... И тут я вспомнил, что ведь профессор Слагхорн дал тебе то волшебное зелье, из-за которого ты можешь быть на этом балу. Ты человек, Ремус. Ты прежде всего человек, я знаю. Я видел. Я знаю тебя, как облупленного. И так люблю тебя, Лунатик... и потому меня рвало в клочья, когда я просто стоял и смотрел, как ты счастлив. Я наслаждался каждой секундой этого безумия, а потом взял Ремуса за руку, и увёл в лес, посмотреть на луну. И мы стояли, рука об руку, и говорили о чём-то, и смотрели, смотрели на неё сквозь покачивающиеся верхушки сосен. И я чувствовал, что вот-вот точно расплачусь, потому что я не могу предать его. Никогда, ни за что. Этого мальчишку, заучку, этого невероятно совестливого и прекрасного мальчишку. Этого немного скрытного, такого честного юношу, этого сильного-пресильного человека, который столько раз испытывал свой личный круциатус, что уже и привык к нему... а ведь он танцевал на этом балу! О Мерлин! Спасибо за зелье, профессор Слагхорн, спасибо за твой дар, Снейп! Ремус был счастлив... как жаль, что это продлилось так недолго...
Да, я готов писать об этих эмоциях годами. Тогда меня, простите, плющило и колбасило, и рвало на куски всю мою сущность, несмотря на то, что я и не выроливался. Но, едва мы разомкнули руки, как мне попался Сириус. Ему было больно, больно пожизнёво, ведь на него напала Белла. Напала сильно, и Сириус потерял вролинг. Тогда я забрал его и увёл в лес. И мы гуляли-гуляли-гуляли, и говорили-говорили-говорили...Сириус, родной и любимый шумный паренёк... я ведь помню тебя ещё с Хогвартс-экспресса... такой самоуверенный и прекрасный. Никогда не расстраивайся, мой хороший Сириус, ведь у тебя есть мы, твои друзья-Мародёры. Немного лишнее, пожалуй, именно сейчас... поэтому я всё скажу позже)
А когда мы вернулись, в Хогвартсе творился хаос. Но мы так устали эмоционально, что просто сели в учительской и принялись пить. Хоть что-то алкогольное. Я мешал водку с соком, мне жутко мешал пояс мантии, который на мне застёгивали втроём, я хотел сесть и передохнуть...
Но потом меня поймала Нарцисса, и спросила, что я знаю о событиях. Я сказал, что ничего, и тогда она сообщила мне, что директор Дамблдор, профессор Слагхорн иэээ... Северус Снейп? Вроде, да...(простите, вролинг был настолько вролинг, что тогда мне не важно было, кто третий), умирают. И вот тогда мы вышли на ритуал. Мы должны были их спасти, и спасали, как могли. И мы провели ритуал, и узнали, что происходит нечто мистическое. Мы увидели зверя, через которого пробивается человеческий зародыш... или нет, наоборот... говорю же, не помню. Тогда у меня в глазах уже стояла пелена. Нет. НЕТ. НЕТ. Только не из-за ЭТОГО... Ремус просил, умолял, чтобы ему вернули его болезнь, но только чтобы всё это прекратилось. А я сказал нет. И не я один. Не позволим. И мы делали всё, чтобы не позволить. Был ещё ритуал, в гостиной Слизерина. И профессор Макени "звонил" в Америку( а он же американец, причём ТАКОЙ американец, что просто нереально), и узнал, что нам делать. И мы всех спасли. И наши трое пленников очнулись. И я помогал поить их чаем, и я гладил по голове Ремуса, и я просил его пойти спать. Сколько свалилось сразу на его голову...а потом... а потом всё, как у классика. "Смешались в кучу кони, люди, и залпы тысячи орудий слились в протяжный вой"...
Я бежал, маленькой, ничего не умеющей крыской, через лес. И я увидел. Увидел собрание Пожирателей Смерти и свежезавербованных Слизеринцев, преклонивших колени перед... перед Тёмным Лордом. И я замер. Я слышал, как ОН спрашивл, что и кто сделал для Него, для вербовки. А потом прибежали наши... Глупцы. Школьники и кто-то из преподавателей. И тогда меня сорвало. Тогда я кинулся на Беллатрикс, вцепился ей в ногу и грыз, грыз... она закричала, я убежал под ёлку. Отдышался. Где-то рядом бегал Сириус в обличье собаки, а я знал, что никто из наших, по-хорошему, толком и колдовать-то не умеет... и вот, когда Беллатрикс кинулась за домик, где как-раз прятались мои друзья, я вцепился ей в ногу мёртвой хваткой. Тупое гриффиндорское отчаяние, тупая храбрость в теле одной маленькой трусливой крысы. Я висел на её ноге, а перед глазами реально неслись картинки: вот я еду в Хогвартс-экспрессе. Вот же они, мои ДРУЗЬЯ: шумный Сириус, уверенный, что поступит именно в Гриффиндор, самоуверенный Джеймс, не сомневающийся в этом, невероятно милый тихоня Ремус, ошарашенный почему-то тем, что едет в Хогвартс... я грыз её, ту, что может нанести им вред... ту, из-за которой рушится Хогвартс... МОЙ Хогвартс. А она просто кинула в меня заклинание (простите, не помню, нерадивый я студент), режущее горло...
Несколько секунд я ещё держался. А потом упал. Упал на землю, под сосну, одну из тех, которые покачивались всё это время над головой. Я истекал кровью, я визжал по-крысиному, звал на помощь. Но было не до меня. Сил обернуться у меня уже не было, и я плакал пожизнёво, умирая там, под сосной, от беспомощности и отчаяния. И себя мне было не жаль. Я боялся за них... Джеймс... ведь тебя взяли в плен, а я ничем не мог помочь... Сириус... как ты там, друг? Ремус? Ремус, прошу, только не подставься... живи! Смотри на луну, если сможешь, и помни, как на неё смотрели мы. Директор Дамблдор... всемогщий, прекрасный, с васильковыми глазами, свет которых помогал мне идти через всё это... профессор Макени, такой американец, но такой родной и полюбившийся... наш общий отец, строгий и заботливый... Лили Эванс, рыжая, как тыква, и потому странная... как прекрасна ты была на балу в своём невероятно сиреневом платье. А ведь сиреневый-мой любимый цвет. Ты была так добра ко мне, Лили... Снейп. Мальчишка, которого наша компашка гнобила все эти годы... спасибо тебе за Ремуса... Френк, с которым так здорово было хулиганить... Алиса, прекраснейшая, невероятная... и все. Просто все. Слизеринцы, ведь вы не такие на самом деле. Рейвенкловцы. Я толком не знал вас, но... но берегите себя здесь и сейчас...
И так прошли мои минуты, и я, умирая, обратился в человека. Последний раз вздохнув и посмотрев на раскачивающиеся над головой сосны и висящую в небе полную луну, я улыбнулся. Торжественно клянусь, что замышлял шалость и только шалость. И, уверен, шалость удалась. Спасибо, друзья. Спасибо, дорогие профессора. Спасибо, что сделали меня ВОЛШЕБНИКОМ. И самый последний вздох... и пустота... А потом меня несли на руках, и кто-то плакал, и кто-то произносил моё имя. А я лежал с закрытыми глазами и понимал, что Игра сыграла меня, причём сыграла так, что даже сейчас я сижу и плачу, как дурак. Может быть, кто-то не наигрался, или не сыграл, но я... я прожил последний день из жизни Питера Петтигрю, и считаю, что прожил его много лучше, чем сделал это каноничный Хвост.
Спасибо всем. Подробные спасибки в следующем посте. А сейчас пойду пореву на кухню. Потому что это слишком сильно для меня) Я был в сказке. Спасибо всем ещё раз...
А потом вдруг всё кончилось. И снова гробовая тишина. Как кончилось? А как же приезд, переправа через озеро, распределение, пир? Конечно, мой персонаж не знал о том, что его ждёт по приезду, но я-то знал! Но кончилось. И мы разбрелись кто куда, и снова что-то антуражили. А потом сидели в кабинете ЗОТИ, во владениях нашего и.о декана, профессора Джека Макени, где Лили (Лили такая Лили) шила Гриффиндорцам галстуки (кстати, галстуки прекрасны, надо было набраться наглости и попросить один на память), Слагхорн( простите, мне так привычней), Макени и Джеймс пили коньяк, а я потягивал пиво. Спасибо за гостеприимство, профессор Макени! Потом пришли Ремус и Ник, устроились ужинать. И мы пили чай, и я смотрел в эти усталые, уже такие родные лица, и чувствовал себя дома. Да, время неигровое, но я дома. Дома, я приехал в Хогвартс. Второй раз за недолгое время. Кстати, разница между играми была просто титанической. На "Загадках Хогвартса я был усталым, больным, вечно находящимся в напряжении персонажем, беспокоящимся за Гарри, за Сириуса, за студентов, которым угрожала опасность. Я был слаб и болен перед полнолунием, я боялся такой упорной студентки с Хаффлпаффа, почему-то пытавшейся соблазнить меня... я прятался и часто сидел один в задумчивости. А здесь я был мальчишкой-семикурсником, отчаянно надеящимся, что, если завалю экзамены, меня оставят в Хогвартсе ещё на год. Я прожил жизнь, жизнь совершенно другого человека, и впервые за долгое время выдохнул. Ещё ведь есть целый день, и он впереди. Это мой день, мой последний день в лучшем месте на свете... тогда я ещё не знал, что это просто мой последний день... но об этом позже.
Потом мы сидели с Сириусом и Аннэт Мальсибер, они угощали меня невероятно вкусным сидром, Аннэт волновалась, ведь это её первая игра, расспрашивала, а я рассказывал, как плакал навзрыд после полнолуния на "Загадках", как не мог выролиться несколько дней, как попал к ним. И они слушали, а сосны качались над головами, и на небе светила таинственно почти полная луна. А потом мы пошли спать. Мы спали с Сириусом прямо в гостиной, он на кровати,, а я на импровизированном диване, и лунный свет просачивался в окна, а я лежал и гадал, что же принесёт мне завтра...
Завтра наступило быстро. Я проснулся от жужжания здоровенной мухи, влетевшей в комнату. Сириус уже лежал, просыпаясь, а потом встал и вышел, пробурчав что-то вроде "эй, Питер, вставай". Я ещё немного повалялся, потом встал, застелил диван, и пополз переодеваться в домик к Нарциссе. В Большом зале мне встретились Ник, Ремус и кто-то ещё, пьющие чай. Я пожелал им приятного аппетита, Ник сказал, что я закаваил Мастера своей пижамкой. Я снова почувствовал себя счастливым. Прекрасное утро, утро моей мечты. Нарцисса ещё спала, , заходя в комнату, я наткнулся на выходящего Люциуса. Сначала я боялся его, накануне мы почти не общались, и мне почему-то казалось, что я ему не нравлюсь. Малфой такой Малфой... Разбудил Нарси, переоделся из пижамы, пошёл куда-то. Ходил, общался с людьми. Все потихоньку выходили из домиков, антуражились. Я переодел Нарциссу, сделал ей причёску. Когда она вышла, многие вздохнули. Нарцисса вышла неотразимая, прекрасная и совершенно Нарцисса. Она сделала причёску мне, выпрямила волосы, чтобы я не был похож на одуванчик, я оделся в жмаканную рубашку, завязал галстук, натянул мантию. И очень скоро началась Игра...
Я не помню начала. Я помню, что вот-вот должен был начаться экзамен по зельям, и все суетились, готовились, боялись и волновались. Мы бегали с Мародёрами, разводили огонь, ибо профессору Слагхорну он был нужен для сдачи студентами практики, потом профессор Дамблдор поручил нам с Джеймсом следить за мангалом. Джеймс рубил дрова, я носил дрова, студенты по парам уходили в кабинет зельеварения сдавать теорию. Профессор Слагхорн приготовил подарок, чистый билет. Кто его вытянет, получит оценку "превосходно". Билет достался Френку Лонгботтому, с которым мы периодически бегали "похулиганить", ведь курение в школе запрещено. Уходили дементор знает куда, курили за домиком подальше от Большого зала, возвращались с дровами. Для отвлечения внимания, само собой. Ремус возмущался, что мы не учимся, не готовимся к экзамену. А мы всё равно бродили туда-сюда, и вот пришёл наш с Джеймсом черёд. До этого, правда, Джеймс пропал куда-то, его искал даже Дамблдор, и из-за этого с Гриффиндора сняли десять баллов. А когда он вернулся, выяснилось, что они с Сириусом и Ремусом уходили взглянуть на Карту Мародёров, потому что в Хогвартсе повился таинственный мальчик в гриффиндорском шарфе. Так вот, Мародёры крайне взволнованно рассказали мне, что на Карте этот мальчик обозначен, как.... Альбус Дамблдор! О Мерлин! Да у нас в Хогвартсе два Альбуса Дамблдора! Пошептавшись с друзьями, я снова отбежал с Френком, и, стоило мне вырулить из-за домика, как меня окликнул профессор Макени. "Где тебя носит, Петтигрю? Бегом на экзамен!" И я побежал. Побежал, как мог, ибо натёртые ноги всё ещё болят. Бегу, влетаю в Хогвартс, несусь по коридору и буквально вламываюсь в кабинет зелий. "Простите, профессор Слагхорн, я... дрова собирал!" Профессор улыбается мне, оглядывает с головы до ног: "Спокойно, Петтигрю. Выйдите. Я вас позову". Я выхожу, меня трясёт. Останавливаюсь у мангала, разжигаю притухший костёр. О Мерлин! Какой же я идиот! Подходит Джеймс, Ремус и Сириус варят зелья по практике. Мы с Поттером заходим в кабинет. Джеймс тянется к билетам, берёт тот, "что на него смотрит", и... Это белый билет! Снова! Профессор Слагхорн случайно положил его обратно... О Мерлин... счастливый Поттер выходит из кабинета с оценкой "П", я тяну билет, чувствуя полную безысходность. Итак, тинктуры. Компоненты, их описания. Я честно говорю профессору, что ничего про это не знаю. Он велит сесть, взять пергамент и успокоиться. Я сижу и кручу перо в руках. Я понимаю, что экзамен завален. И тут начинают происходить странные вещи. Землетрясение! В Хогвартсе! Профессор Слагхорн, укоряюще глядя на меня, велит мне идти в гостиную. Я радостно ухожу, к нему в кабинет входит чета Малфоев. Дальше я ничего не знаю. Я бегу в гостиную. "Инъекция", и Полная Дама пропускает меня. Там все наши заняты разговорами о таинственном мальчике. Его видят все! Все, и ученики, и профессора, все, кроме... Дамблдора! И что это? И как? Дальше? Дальше мы сидели безвылазно по гостиным, ибо выходить нам запретили. Мы смотрели всё по Карте, мы гадали, что и как. Потом нам рассказали, что Рейвенкло и Хаффлпафф (заметьте, кто не знает, что весь факультет Хаффлпафф у нас представляла Алиса Фортескью, неподражаемая, прекрасная, настоящая) изначально являются хранителями традиций Хогвартса. "Они хранят, а мы создаём",- прошептал мне на ухо Сириус, и я рассмеялся. Потом к нам в гостиную вошёл этот мальчик. Мы спрашивали его, он говорил на каком-то странном языке, и пытался увести Джеймса и Сириуса. Но дело в том, что до этого к нам заходил Дамблдор и просил, как только мы увидим мальчика, задержать его. Мы задержали. Мы позвали директора. Он пришёл, мы показывали ему мальчика, но он не видел. Мы показали ему Карту Мародёров и... мальчик исчез! А ведь говорил, что у него мало времени! Директор ушёл, а мы не выдержали и, написав профессору Макгонагалл, находящейся в отъезде, письмо, пошли в совятник. Все вместе. Несмотря на запрет выходить из комнаты. А и пофиг. Сил больше нет сидеть. Потом снова всё завернулось. Что-то происходило, а у нас начался экзамен по ЗОТИ. Мы попали в пару с Фрэнком: сдали кое-как, профессор Макени просто пожалел нас. Точнее, меня. Френк всё-таки метил в Аврорат... кстати, о птичках... как здорово мы сидели с Мародёрами на опушке Запретного леса, курили и обсуждали, кем же мы станем в будущем. Джеймс и Сириус авроры, бесспорно. Ремус тоже грезит Авроратом, но не верит, что сможет попасть туда. А его убеждали: сможет. Простите, жопу порвём, но ты станешь аврором. Дамблдор поможет, он всегда знает, что делать. А ты, Питер? Я? Да куда мне в Аврорат? Эхх. Я в Министерство хочу. Буду там работать, как отец. "Вот,- заявил Сириус,- будет у нас свой человек... простите, своя крыса в Министерстве." Смеемся. Я люблю своих друзей. Люблю. Очень люблю. Потом-беготня. Хогвартс рушится, потому что один из его преподователей предатель. А ведь каждый из них тесно связан со школой! Потом я бегу на разведку, крысой, пытаюсь узнать-увидеть-услышать чего-нибудь, замираю под ёлочкой, прислушиваюсь к разговорам вокруг, и тут где-то прямо над моим ухом раздаётся вкрадчивый, тихий и добрый голос директора: "На вашем месте, Питер, я бы вернулся в гостиную". Дамблдор невидим. И с Картой Мародёров. Ох, ёпрст. Я бегу в гостиную, говорю, что толком ничего не узнал. Потом прорицания. Сдавать экзамен мне выпадает с совершенно незнакомым Слизеринцем. Потом неигровая пауза, но это ладно. Нас снова запирают в гостиной (или это уже после экзамена?), мы с Мародёрами уходим пить огневиски на опушку Запретного леса. Экзамен я сдаю вполне неплохо, на "В.О", в этой комнате, полной драпировок и запаха благовоний. Зодиак. Рассказываю немного про астрономию и астрологию, несу фигню, и меня отпускают. И вот теперь всё. Я свободен. Я-выпускник.
И ещё. После экзамена по ЗОТИ ко мне подошёл профессор Макени и велел дуть к Слагхорну, ибо с экзаменом я до сих пор не разобрался. Я и поскакал. Слагхорн сидел в Большом зале с Дамблдором. "Вы не сдали практическую часть, Петтигрю,- сказал он ,- вы уверены, что можете? Что сварите зелье, не взорвав лабораторию?" Я стою, краснею (как тот помидор, что красный, как Гриффиндор), ковыряю пол носком ботинка, а пальцем ладонь правой руки. "Что с ним делать, директор?"- спрашивает Слагхорн у Дамблдора. "А давайте, я сварю за него?" сверкнув своими васильковыми глазами, отвечает Дамблдор. "Хм,- задумывается Слагхорн,- думаю, это будет более, чем достойной заменой. Но что же вы сварите? Думаю, давать вам зелье из школьной программы слишком просто". "А вас устроит Веритасерум?"- спокойно интересуется Дамблдор, вставая с места. Слагхорн говорит, что да, более чем, и профессора удаляются в кабинет зелий, а я иду разводить огонь. Потом говорю о случившемся Мародёрам. Они смотрят на меня круглыми глазами.
И вот так всё и кончилось. Впереди бал, и ещё дементор знает, что, ведь в Хогвартсе явно что-то происходит. И понеслось. С тех пор я практически просуществовал в облике крысы. Мы узнали, что помощница профессора прорицаний замешана в чём-то странном. Говорят, она нападала на преподавателей, она была в гостиной Слизерина, когда они обсуждали магглорождённых (я в это время сидел под кроватью, не видел и не слышал её, но понимал, что студенты разговаривают с пустым местом. Это потом Мародёры сообщили мне, что там была Тара О'Коннел, ассистент преподователя прорицаний. По Карте узнали). Мы насторожились. Я носился, как сумасшедший, вынюхивая и выглядывая. Я всё время бежал куда-то, я даже забыл, что мне нужно взять рекомендации преподавателей. Вскоре меня занесло на опушку Запретного леса, где невидимая О'Конелл учила кучку Слизеринцев непростительным заклятьям. Со всех ног, точнее, лапок, я побежал к друзьям и всё рассказал. А потом я пролез в учительскую, подслушал разговор там, потом снова куда-то бежал, когда выяснилось, что... что Тара О'Коннел на самом деле... Беллатрикс Лестрейндж! Её увели для допроса в учительскую, и я влез следом. Снова забился под стол и, затаив дыхание, ловил каждое слово. Дамблдор пытался напоить её Веритасерумом, она плевалась им. Потом привели Барти Крауча, он тоже не захотел принять сыворотку. И тогда... тогда директор отпустил Беллатрикс под честное слово! Типа, она останется в Хогвартсе до утра, а потом её препроводят в Аврорат для допроса. Я не поверил ушам! Да, это очень в духе Дамблдора, но ведь мы все в опасности. Ходят же слухи, что Беллатрикс Пожирательница Смерти! В общем, я, конечно же, сообщил Мародёрам. Надо было что-то предпринять. Я снова пробираюсь в учительскую, тырю со стола баночку с веритасерумом. Ребята отливают порцию в маленький пузырёк, я тащу баночку обратно. Банка тяжёлая, а я всего лишь крыса. В результате, кидаю её под стол и шмыгаю в ближайшую щёлку... Чтож, с добычей надо что-то делать. Но мы не знали, что, и нам оставалось только готовиться к балу. Мы все переоделись в парадные костюмы( надеюсь, мою парадную мантию кто-нибудь сфотографировал XD), и пошли на бал. А перед балом я схватил Мародёров, завёл их за флаги факультетов и долго плакался, что НЕ ХОЧУ. Чтобы я, да к НИМ, да ни за что! Я никогда, НИКОГДА не смогу предать друзей. Простите за лом канона, но я правда хочу быть вашей Министерской крысой, а не уходить куда-нибудь. И они сказали, что я чудесный, и что они меня любят. А потом мы пошли получать аттестаты. О, Мерлин, как меня трясло! Когда я шёл через весь Большой зал к Дамблдору. Как я взял аттестат из рук кого-то из преподавателей, не помню уже, кого, как я был счастлив! Как все поздравляли меня... а потом был бал, и я танцевал с ребёнком, ибо пригласить кого-нибудь мой персонаж просто боялся... а потом... потом началось невероятное.
Потом всё закрутилось так, шо капец. Немного до этого вышла прекрасная сцена в Хаффлпаффской гостиной, когда мы все, в парадных мантиях-платьях, уже готовые к балу, настроились праздновать выпускной. А тут... тут кто-то начинает к нам ломиться. А дело-то в том, что, чтобы войти в гостиную Хаффлпафф, надо лопнуть шарик с паролем. А шариков много. И вот, кто-то лопает шарик. Алиса и Френк становятся в боевую стойку перед дверью. И тут всё затихает. Здесь же я спрашиваю у Джеймса: "Может, мне пойти и узнать, что происходит?" И тут Ремус говорит "стоп", и просит всех принести клятву, что никто и никогда не скажет никому, что я сейчас сделаю. И все всё-таки клянутся, даже профессор Арлин МакКелли, присутствующая при этом, и я мгновенно перекидываюсь в крысу, и, ускользая в щёлку, слышу вслед "Питер анимаг?"... но я бегу дальше и слепо подслушиваю все возможные разговоры. Во мне кипит коктейль вролинга и адреналина. Я должен. Я обязан. Я бегу куда-то, я что-то делаю. Мне всё пофигу, по сути, просто я ДОЛЖЕН. Должен потому, что, я, блин, Гриффиндорец... и потом я очень плохо помню. Всё слилось в какой-то круговорот. Потом был Ритуал Снейпа. Я помню свечи, помню его тихий, но в тоже время громкий голос, когда он говорил, что оставляет свой дневник, свой многолетний труд, школе, в обмен только на одно... на то, чтобы один из учеников, тот, кто был болен, очень болен, излечился... "Я хочу, чтобы боггарт Ремуса Люпина навсегда убрался. Хочу, чтобы он больше никогда не боялся полной луны. Я приношу в дар Хогвартсу этот дневник, чтобы Ремус Люпин излечился от ликантропии..." И вот тогда был капец. Я бы сказал иначе, но то слово было бы слишком нецензурным. И снова, снова в Большом зале, над лавочками и не только, повисла гробовая тишина. Ремус стоял, как завороженный, и не мог сказать ни слова... а потом... а потом он просто убежал куда-то за флаги и кричал от восторга, от счастья, от... ну, просто от. Я знаю, отчего, но не стану, пожалуй, вопить об этом. А я стоял и...и...и...и на моих глазах навернулись слёзы. Ремус, милый Ремус. Тот странный, такой симпатичный маленький застенчивый мальчик из Хогвартс-экспресса... тот мальчишка, который любит помидоры, красные, как Гриффиндор. Прекрасный, милый, застенчивый умняшка Ремус, наша Мародёрская совесть... и вся та драма, весь тот ужас, который он доверил нам, троим разгильдяям. Мерлин Великий, Ремус, ради тебя я сделал невозможное, я стал анимагом. Ради того, чтобы ты не чувствовал себя одиноким... И тут я вспомнил, что ведь профессор Слагхорн дал тебе то волшебное зелье, из-за которого ты можешь быть на этом балу. Ты человек, Ремус. Ты прежде всего человек, я знаю. Я видел. Я знаю тебя, как облупленного. И так люблю тебя, Лунатик... и потому меня рвало в клочья, когда я просто стоял и смотрел, как ты счастлив. Я наслаждался каждой секундой этого безумия, а потом взял Ремуса за руку, и увёл в лес, посмотреть на луну. И мы стояли, рука об руку, и говорили о чём-то, и смотрели, смотрели на неё сквозь покачивающиеся верхушки сосен. И я чувствовал, что вот-вот точно расплачусь, потому что я не могу предать его. Никогда, ни за что. Этого мальчишку, заучку, этого невероятно совестливого и прекрасного мальчишку. Этого немного скрытного, такого честного юношу, этого сильного-пресильного человека, который столько раз испытывал свой личный круциатус, что уже и привык к нему... а ведь он танцевал на этом балу! О Мерлин! Спасибо за зелье, профессор Слагхорн, спасибо за твой дар, Снейп! Ремус был счастлив... как жаль, что это продлилось так недолго...
Да, я готов писать об этих эмоциях годами. Тогда меня, простите, плющило и колбасило, и рвало на куски всю мою сущность, несмотря на то, что я и не выроливался. Но, едва мы разомкнули руки, как мне попался Сириус. Ему было больно, больно пожизнёво, ведь на него напала Белла. Напала сильно, и Сириус потерял вролинг. Тогда я забрал его и увёл в лес. И мы гуляли-гуляли-гуляли, и говорили-говорили-говорили...Сириус, родной и любимый шумный паренёк... я ведь помню тебя ещё с Хогвартс-экспресса... такой самоуверенный и прекрасный. Никогда не расстраивайся, мой хороший Сириус, ведь у тебя есть мы, твои друзья-Мародёры. Немного лишнее, пожалуй, именно сейчас... поэтому я всё скажу позже)
А когда мы вернулись, в Хогвартсе творился хаос. Но мы так устали эмоционально, что просто сели в учительской и принялись пить. Хоть что-то алкогольное. Я мешал водку с соком, мне жутко мешал пояс мантии, который на мне застёгивали втроём, я хотел сесть и передохнуть...
Но потом меня поймала Нарцисса, и спросила, что я знаю о событиях. Я сказал, что ничего, и тогда она сообщила мне, что директор Дамблдор, профессор Слагхорн иэээ... Северус Снейп? Вроде, да...(простите, вролинг был настолько вролинг, что тогда мне не важно было, кто третий), умирают. И вот тогда мы вышли на ритуал. Мы должны были их спасти, и спасали, как могли. И мы провели ритуал, и узнали, что происходит нечто мистическое. Мы увидели зверя, через которого пробивается человеческий зародыш... или нет, наоборот... говорю же, не помню. Тогда у меня в глазах уже стояла пелена. Нет. НЕТ. НЕТ. Только не из-за ЭТОГО... Ремус просил, умолял, чтобы ему вернули его болезнь, но только чтобы всё это прекратилось. А я сказал нет. И не я один. Не позволим. И мы делали всё, чтобы не позволить. Был ещё ритуал, в гостиной Слизерина. И профессор Макени "звонил" в Америку( а он же американец, причём ТАКОЙ американец, что просто нереально), и узнал, что нам делать. И мы всех спасли. И наши трое пленников очнулись. И я помогал поить их чаем, и я гладил по голове Ремуса, и я просил его пойти спать. Сколько свалилось сразу на его голову...а потом... а потом всё, как у классика. "Смешались в кучу кони, люди, и залпы тысячи орудий слились в протяжный вой"...
Я бежал, маленькой, ничего не умеющей крыской, через лес. И я увидел. Увидел собрание Пожирателей Смерти и свежезавербованных Слизеринцев, преклонивших колени перед... перед Тёмным Лордом. И я замер. Я слышал, как ОН спрашивл, что и кто сделал для Него, для вербовки. А потом прибежали наши... Глупцы. Школьники и кто-то из преподавателей. И тогда меня сорвало. Тогда я кинулся на Беллатрикс, вцепился ей в ногу и грыз, грыз... она закричала, я убежал под ёлку. Отдышался. Где-то рядом бегал Сириус в обличье собаки, а я знал, что никто из наших, по-хорошему, толком и колдовать-то не умеет... и вот, когда Беллатрикс кинулась за домик, где как-раз прятались мои друзья, я вцепился ей в ногу мёртвой хваткой. Тупое гриффиндорское отчаяние, тупая храбрость в теле одной маленькой трусливой крысы. Я висел на её ноге, а перед глазами реально неслись картинки: вот я еду в Хогвартс-экспрессе. Вот же они, мои ДРУЗЬЯ: шумный Сириус, уверенный, что поступит именно в Гриффиндор, самоуверенный Джеймс, не сомневающийся в этом, невероятно милый тихоня Ремус, ошарашенный почему-то тем, что едет в Хогвартс... я грыз её, ту, что может нанести им вред... ту, из-за которой рушится Хогвартс... МОЙ Хогвартс. А она просто кинула в меня заклинание (простите, не помню, нерадивый я студент), режущее горло...
Несколько секунд я ещё держался. А потом упал. Упал на землю, под сосну, одну из тех, которые покачивались всё это время над головой. Я истекал кровью, я визжал по-крысиному, звал на помощь. Но было не до меня. Сил обернуться у меня уже не было, и я плакал пожизнёво, умирая там, под сосной, от беспомощности и отчаяния. И себя мне было не жаль. Я боялся за них... Джеймс... ведь тебя взяли в плен, а я ничем не мог помочь... Сириус... как ты там, друг? Ремус? Ремус, прошу, только не подставься... живи! Смотри на луну, если сможешь, и помни, как на неё смотрели мы. Директор Дамблдор... всемогщий, прекрасный, с васильковыми глазами, свет которых помогал мне идти через всё это... профессор Макени, такой американец, но такой родной и полюбившийся... наш общий отец, строгий и заботливый... Лили Эванс, рыжая, как тыква, и потому странная... как прекрасна ты была на балу в своём невероятно сиреневом платье. А ведь сиреневый-мой любимый цвет. Ты была так добра ко мне, Лили... Снейп. Мальчишка, которого наша компашка гнобила все эти годы... спасибо тебе за Ремуса... Френк, с которым так здорово было хулиганить... Алиса, прекраснейшая, невероятная... и все. Просто все. Слизеринцы, ведь вы не такие на самом деле. Рейвенкловцы. Я толком не знал вас, но... но берегите себя здесь и сейчас...
И так прошли мои минуты, и я, умирая, обратился в человека. Последний раз вздохнув и посмотрев на раскачивающиеся над головой сосны и висящую в небе полную луну, я улыбнулся. Торжественно клянусь, что замышлял шалость и только шалость. И, уверен, шалость удалась. Спасибо, друзья. Спасибо, дорогие профессора. Спасибо, что сделали меня ВОЛШЕБНИКОМ. И самый последний вздох... и пустота... А потом меня несли на руках, и кто-то плакал, и кто-то произносил моё имя. А я лежал с закрытыми глазами и понимал, что Игра сыграла меня, причём сыграла так, что даже сейчас я сижу и плачу, как дурак. Может быть, кто-то не наигрался, или не сыграл, но я... я прожил последний день из жизни Питера Петтигрю, и считаю, что прожил его много лучше, чем сделал это каноничный Хвост.
Спасибо всем. Подробные спасибки в следующем посте. А сейчас пойду пореву на кухню. Потому что это слишком сильно для меня) Я был в сказке. Спасибо всем ещё раз...