Лежим. Надо мной нависает Колян, на которого муж надевает мои очки, и радостно так, по-Пирожочковски протягивает: "о, Колин Фёёёёрт". Я открываю один глаз, усмехаюсь, выдаю что-то вроде "малыыыш", на что он спрашивает у меня, что я от него хочу-то, а Колян поворачивается, наклоняет морду, и очки падают точно мне на лоб. Я ржу, а меня обеспокоенно спрашивают: "ой, Колин! Вы живы?", на что я выдаю: "не-а, я умер", и откидываю набок голову, вывалив язык. Муж переходит на ультразвуковое пищание, меня хватает секунд на десять, я открываю глаза и говорю: "всё, я воскрес!" На что мне радостно выдают: "ура, Колин Фёрт воскрес! Я буду отмечать этот день и красить яйца!" "Ага, одно йодом, другое зелёнкой" - отзываюсь я, и мы, обнимаясь, лежим дальше.
Вообще, я очень люблю эти короткие отыгрыши. С тех пор, как я пишу аушку, мы периодически играемся в неё. Очень слабо, слегка и через пень-колоду, но играемся. И вот мы лежим недавно, и обсуждаем, куда можно было бы поехать. И в контексте всего этого, аки Рокси, выдаю: "я всегда хотела в лагерь". А потом до меня доходит, что я сказала, если брать эту Рокси, и ловлю критический взгляд Мерлина. Странные желания, вот уж точно)
А вообще, нас сегодня обоих пробрала мигрень, и это просто отвратительно.